Пустое зеркало
Шрифт:
В крыле, перпендикулярном Швейцарскому дворику, находилась Императорская канцелярия, где работал Франц Иосиф. Габсбурги были суеверны. Новый правитель не желал жить в той части Гофбурга, где обитал его предшественник. Поэтому при смене власти неизменно следовали переезды. Императрица Мария Терезия располагалась в апартаментах, выходящих на внутренний дворик крыла Леопольда. Ее сын, Иосиф II, поселился на противоположной стороне того же крыла. Франц II выбрал самый старый участок, Швейцарский дворик, а его сын Фердинанд, страдавший эпилепсией и слывший у венцев простаком, переехал обратно в крыло Леопольда. Теперь его Племянник Франц Иосиф выбрал себе резиденцию в здании Государственной канцелярии, чего до него не делал ни один император.
Изучение
Они поднялись по ступеням к главному входу.
— Что вы намерены ему сказать? — спросил Вертен.
— Пока не решил, — ответил криминалист. — Полагаю, у нас будет время это обсудить после регистрации.
Гросс оказался прав. Они были последними в очереди на разговор с императором на этот день, поэтому ожидание предстояло долгое. Молодой адъютант записал их фамилии, бросив на Гросса скептический взгляд, когда тот в качестве причины аудиенции назвал желание поблагодарить императора за назначение на должность заведующего кафедрой в университете Буковины.
Они сели на неудобную мраморную скамью у дальней стены большой, изысканно обставленной гостиной. Своей очереди к императору ожидали шестьдесят человек, среди которых были представители почти всех слоев венского общества, разумеется, за исключением женщин, — от молодого щеголя в бледно-голубом сюртуке и желтом жилете до грузного бюргера с бакенбардами, в потрепанном коричневом шерстяном костюме, явного пьяницы.
Вертен, как все венцы, знал историю о Франце Иосифе, когда он, будучи еще почти мальчиком, сел на трон в трудном 1848 году. Тогда толпы демонстрантов требовали демократических реформ, но он их отверг, пошел на кое-какие уступки и те позднее взял обратно. Франц Иосиф был настоящим Габсбургом, свято верящим в монархию и презирающим глас народа. В конце концов ему все же пришлось даровать этому народу конституцию и учредить парламент, но все это носило декоративный характер. Даже Венгрии после Австро-Венгерского соглашения 1867 года [53] было дозволено больше демократии.
53
Австро-Венгерское соглашение (компромисс) — заключено 15 марта 1867 года между австрийским императором Францем Иосифом I и представителями венгерского национального движения во главе с Ференцем Деаком, в соответствии с которым Австрийская империя преобразовывалась в дуалистическую монархию Австро-Венгрия и венгерской части государства предоставлялась полная самостоятельность во внутренних делах, а на имперском уровне решались лишь вопросы внешней, военно-морской и финансовой политики.
Вертен, как и каждый гражданин империи, знал, что реальная власть по-прежнему находится в руках Франца Иосифа и его ближнего окружения. Император при любой возможности стремился ограничить власть парламента, тем более что параграф 14 конституции позволял в случае чрезвычайных ситуаций переходить к прямому правлению. Закон о всеобщем избирательном праве для мужчин — не говоря уже о женщинах — постоянно откладывался в долгий ящик. Но вот этими аудиенциями с народом, устраиваемыми два раза в неделю, престарелый император очень гордился, выдавая их за образец демократии. Эти беседы «с глазу на глаз» (по-немецки Angesicht zu Angesicht sehen) длились не больше нескольких минут, однако служили клапаном для выпускания пара. В конце концов, зачем вообще людям парламент, если каждый может поговорить с императором лично, когда захочет?
Франц Иосиф, слывший в Европе самым знаменитым бюрократом, управлял своей империей лично. Вставал в пять утра и работал до восьми, встречаясь с министрами. В полдень обедал и продолжал работать дальше, часто засиживаясь глубоко за полночь. Из развлечений у него был лишь летний отдых на горном курорте да периодические встречи со своей пассией, актрисой Бургтеатра, которую венцы называли «та самая Шратт». [54]
Но как бы там ни было, дважды в неделю в десять утра император Франц Иосиф откладывал все дела и направлялся беседовать с подданными. Выслушивал жалобы, принимал подарки, иногда целовал ребенка. Затем возвращался к чтению бумаг и подписанию документов. Такой распорядок сохранился и после недавней трагедии с его супругой. Это импонировало Вертену. Ему почти нравился этот человек, несмотря на диктаторские наклонности.
54
Катарина Шратт (1853–1940) — австрийская актриса, любовница и доверенное лицо императора Франца Иосифа, известная также как «некоронованная императрица Австрии».
— Так что вы собираетесь ему сказать? — спросил он, повернувшись к Гроссу.
Криминалист ответил не сразу. Сначала повертел большими пальцами в одном направлении, затем в обратном.
— Я все думаю, думаю, Вертен. Франц Фердинанд посоветовал нам ударить быстро. А как это сделать? Если он сам отпадает, то кто же еще обладает такой властью, чтобы покуситься на жизнь жены и сына императора? — Гросс на несколько секунд замолк. — Тогда на перроне в Цюрихе мы, несомненно, видели Дункана. А потом привратник отеля, этот австриец…
— Планнер, — напомнил Вертен.
— Да. Он сказал, что у человека, бросившегося на помощь императрице, возможно, был шрам. Самое важное для нас — где именно находится этот шрам. Если на лице, то это был Дункан, а если на шее, то сержант Тод. Вы меня поняли?
— Да. — Вертен оживился. — Нужно уточнить у Планнера.
— Международный звонок не годится, — сказал криминалист. — Придется дать телеграмму.
Вертен кивнул:
— Согласен. Соединения нужно будет ждать несколько часов. Лучше по пути отсюда зайдем на почту. Ответ может прийти к вечеру.
Внезапно взгляд Гросса метнулся к дверям, где сидел молодой адъютант. Сейчас с ним разговаривал высокий, статный, совершенно седой мужчина в синем воинском мундире. Властные манеры выдавали сановника высшего ранга. Вертен узнал его сразу. Это был князь Грюненталь, правая рука императора, его главный советник уже много лет. Во время разговора с адъютантом князь время от времени поднимал глаза, оглядывая людей, ожидающих аудиенции. Его взгляд на несколько секунд задержался на Гроссе и Вертене и двинулся дальше. Затем он ушел.
Следом поднялся Гросс.
— Пойдемте, Вертен. Думаю, мы с этим поторопились.
Он зашагал прочь из гостиной, не удосужившись ничего объяснить адъютанту. Это пришлось сделать Вертену. Адвокат сказал, что у них возникло срочное дело и они просят извинения за беспокойство. Он догнал криминалиста, когда тот уже вышел из дверей Государственной канцелярии.
— В чем дело, Гросс?
— А в том, дорогой Вертен, — криминалист повернулся и посмотрел ему в лицо, — что я кое-что вспомнил. Поэтому встречу с императором придется отложить.
— Это из-за князя Грюненталя, да? Мне показалось, что он нас узнал.
Но Гросс, не слушая его, уже шагал под арку Швейцарского дворика. Лишь на подходе к стоянке фиакров он вновь обратил внимание на Вертена.
— Боже, друг мой, как я был глуп. Настолько увлекся высшими сферами, что совсем позабыл о несчастном герре Биндере. Его кто-то выбрал жертвенной овцой. Нам нужно узнать кто. Только после этого можно будет двигаться дальше.
В фиакре криминалист вновь погрузился в свои мысли и заговорил, только когда они сошли у здания торгового дома хирургического оборудования «Брайтштайн и сыновья».