Пустошь
Шрифт:
— Да, — сказал он. — Я ее любил. Ее звали Стейси Гроган. Мы познакомились на втором курсе колледжа. Одна из глупых случайностей, сопровождающих жизнь. Вечером в кампусе были танцы, и Ричи Карр уговорил меня пойти туда развеяться…
Майкл лежал на кровати и читал детектив в мягкой обложке, а Ричи, его сосед по комнате, ходил взад-вперед и разглагольствовал.
— Ты просто обязан пойти туда! — говорил он. — Учиться в колледже и не переспать ни с одной из студенток — это настоящее преступление! За него ты будешь гореть в аду.
Майкл
— Заткнись, Ричи!
— Нет! Майки, Майки — нет! Если ты не заметил — жизнь проходит, годы бегут!
Он остановился и внимательно посмотрел на Майкла.
— Годы! — произнес он конфиденциальным тоном.
Майкл демонстративно перевернул страницу.
— Да что с тобой? Я знаю, в твоей глуши тебя не ждет прекрасная принцесса…
Ричи, родившийся и выросший в Санта Фе, считал глушью все Нью Мексико, исключая собственный город и Альбукерке.
— Ты никому не давал обещаний, — продолжал он. — Старый падре не принимал от тебя обетов. Ты не пытаешься обнять меня в душе. Так что? Зачем сидеть в комнате и смотреть в окно на проходящую жизнь? Жизнь нужно брать и использовать, и делать это нужно прямо сейчас!
— Ты пойдешь с Рейчел? — спросил Майкл. Рейчел была очередной подружкой его соседа, они встречались пару месяцев. Она была типичной девушкой Ричи: высокого роста, с большой грудью; она много смеялась и говорила глупости. Майкла она раздражала.
— Ты же знаешь, что если я не пойду с ней, разразится семейный скандал.
Ричи выдержал паузу.
— Но ради того, чтобы вытащить тебя из берлоги, я готов дать ей выходной.
— Ричи, я этого не люблю.
— Что ты не любишь? Не любишь танцевать? Хорошо! Тогда сиди у стойки и пей пиво. Есть шанс, что к тебе подсядет прекрасная незнакомка и скажет: привет! Привет Майкл, ты меня не знаешь, но я видела тебя в библиотеке.
Ричи наклонился над Майклом и страстно зашептал.
— Дрожь прошла по моей коже. Ты выглядел таким взрослым и таким умным в своих идиотских шортах и белой рубашке! Если бы не мисс Черни, я бы… Ох! Ах!
Ричи закатил глаза.
— Дурак! — сказал Майкл и бросил в него книгой.
А следующим вечером он оказался на танцах.
Как ни странно, но все получилось почти так, как говорил Ричи. Только она уже сидела за стойкой, когда рядом устроился Майкл. Они долго и молча пили пиво, и Майкл украдкой бросал на нее взгляды, когда полагал, что она не видит. Потом она спросила: нет ли у него спичек, и он дал ей прикурить от свой зажигалки. Она сказала, что ее зовут Стейси. Вот такое начало — простое, как волшебная сказка.
На следующий день Майкл понял, что заболел. И болезнь эту не вылечить ни аспирином, ни горячими ваннами. Болезнь эта называлась Стейси Гроган. Он лежал у себя в комнате, слушая вполуха Ричи, и вспоминал ее. Ее мягкое округлое лицо, мелодичный звук голоса, короткие темные волосы.
В понедельник после занятий он слонялся по аллеям кампуса, пытаясь найти ее в толпах студентов, но не нашел. После трех часов бесплодных поисков, он вернулся к себе злой и раздраженный. Попытался открыть учебник алгебры, но никак не мог сосредоточиться, а потом долго сидел у окна и курил, глядя на яркую зелень газонов.
Они встретились через два дня. Она сидела на скамейке, ела мороженое и читала книгу. Майкл с бьющимся, как молот, сердцем ходил вокруг, не решаясь заговорить. Это было глупо, по-детски, но он ничего не мог с собой поделать. Совершая пятый круг, он внезапно остановился перед ней и сказал:
— Привет!
Она подняла голову и посмотрела на него. В солнечных лучах ее волосы образовали вокруг головы подобие нимба.
— Привет, — ответила она.
— Что читаешь? — спросил Майкл.
Стейси перевернула книгу так, что Майкл мог увидеть обложку: «В поисках неведомого Кадата». Майкл читал Лавкрафта, и они разговорились.
Стейси была романтичной девушкой, а Майкл неожиданно открыл в себе талант оратора. Они стали встречаться. Назвать их отношения романом было трудно. Они встречались раз или два в неделю, гуляли по кампусу или по городу. Майкл показал ей старую часть Альбукерке, водил в музей. И они разговаривали. Именно слова стали основой их отношений. Наверное, Майкл и Стейси были единственной целомудренной молодой парой во всем Альбукерке, а может быть и во всем Нью-Мексико.
Майкл начал писать стихи. Он читал их Стейси, и она восхищалась им, а потом начинала критиковать стиль и хромающие рифмы. Она называла его поэтом, а себя — музой. В этом духе и строились их отношения.
Стейси поддерживала такое положение вещей. Наверное, ей льстило, что она вызывает подобные чувства. Чувства, в которых не был замешан секс, чистые и кристальные, как родниковая вода, питавшиеся одним только фактом ее существования.
А Майкл мучался. Ему хотелось другого. Ему мало было этих встреч, этих разговоров, он хотел большего, но не знал как, и не умел направить отношения в нужную сторону.
— Будь осторожен, старик, — говорил Ричи. — Стейси — популярное место. Не удивлюсь, если около ее двери появятся чужие следы.
Майкл знал это. Он знал, что помимо него, в жизни Стейси есть и другие. С кем-то из них он был знаком, о прочих только догадывался. Ему приходилось общаться с теми, с кем она спала, и он мучался. Он утешал себя тем, что, когда постель остывает, они уходят из ее жизни, и она возвращается к нему. К нему. Всегда возвращается.
Это случилось вскоре после того, как Майкл поступил в магистратуру. Они гуляли по городу и смотрели на проезжающие мимо машины.
— Я беременна, — сказала Стейси.
Майкл посмотрел на нее, и в его глазах она прочла такую боль, что ей захотелось наложить на себя руки. Внезапно она почувствовала, что ненавидит его.
— Почему ты молчишь? — спросила она. — Тебе нечего сказать?
Майкл не ответил.
— Я избавлюсь от него, — сказала Стейси. — Пока еще можно, срок небольшой. Я…
Внезапно она расплакалась. Они сели на скамейку. Майкл попытался прижать ее к себе, но она отстранилась. Ему было плохо, так плохо, как не было еще никогда. Внезапно он ощутил себя старым и бессильным, древним стариком.