Пустой Трон

Корнуэлл Бернард

– И заберешь с собой Хаки, - продолжила она.

– И Хаки, - протянул я.

– И повесишь его перед домом моего мужа.

– Проделай это медленно, - добавил один из священников. Существует два способа повешения - один быстрый, а другой медленный, мучительный.

– Да, отец, - ответил я.

– Но сперва покажи его людям, - приказала Этельфлед.

– Конечно, госпожа, - сказал я, но затем замялся.

– В чем дело?
– от нее не скрылось мое замешательство.

– Народ захочет узнать, почему ты осталась здесь, госпожа, - объяснил я.

Ее

возмутил мой вопрос, а второй священник нахмурился.

– Это не их ума дело...
– начал было он.

Этельфлед взмахом руки заставила его умолкнуть.

– Множество норвежцев покидают Ирландию, - осторожно ответила она, - и хотят обосноваться здесь. Их необходимо остановить.

– Разгром Хаки заставит их бояться, - осторожно предположил я.

Она не обратила внимания на мой неловкий комплимент.

– Честер мешает им продвигаться по реке Ди, но Мерз свободен. Я собираюсь построить бург на одном из его берегов.

– Прекрасная идея, моя госпожа, - согласился я, ответом мне послужил столь презрительный взгляд, что заставил меня покраснеть.

Знаком руки она показала, что разговор окончен, и я вернулся к жареной баранине. Уголком глаза я наблюдал за ней, отмечая твердый подбородок и плотно сжатые губы, и недоумевал, что, во имя Господа, привлекло в ней моего отца, и почему мужчины так боготворили ее.

Но завтра я от нее освобожусь.

– Люди идут за ней, - сказал Ситрик, - потому что помимо твоего отца она единственная всегда готова сражаться.

Мы ехали на юг, следуя дорогой, что в последние годы я превосходно изучил. Дорога проходила вдоль границы Мерсии и Уэльса, служившей предметом постоянных раздоров между королевствами валлийцев и мерсийцами. Валлийцы, конечно же, были нашими врагами, но в эту вражду вносил путаницу тот факт, что и они тоже были христианами, и нам бы никогда не удалось одержать победу у Теотанхила без помощи валлийцев-христиан. Иногда они сражались за Христа, но в основном бились ради добычи, угоняя скот и рабов в свои горные долины. Именно из-за этих постоянных набегов и стояли вдоль всей дороги бурги - укрепленные города, где могли укрыться люди, когда приходил враг, и откуда гарнизон мог выступить против него.

Вместе со мной ехали тридцать шесть воинов и Годрик, мой слуга. Четверо всадников всегда находились впереди, осматривая края дороги на предмет засады, тогда как все остальные охраняли Хаки и две повозки, нагруженные добычей. Мы также охраняли восемнадцать детей, предназначенных для продажи на невольничьих рынках, хотя Этельфлед настояла, чтобы мы сперва провели пленников перед жителями Глевекестра.

– Она хочет, чтобы мы устроили представление, - сказал мне Ситрик.

– Так и есть!
– согласился отец Фраомар.
– Мы должны дать знать людям Глевекестра, что сокрушаем врагов Христовых.

Он был одним из "цепных" священников Этельфлед, еще молодой, неистовый и полный энергии. Он кивнул в сторону повозок с кольчугами и оружием.

– Мы должны продать всё это, а вырученные деньги пойдут на строительство нового бурга, хвала Господу.

– Хвала Господу, - покорно повторил я.

Ведь деньги, насколько я знал, были для Этельфлед проблемой. Если она собиралась построить свой новый бург для защиты Мерза, то ей потребуются деньги, а их всегда недоставало. Ее муж получал ренту с земель, налоги с торговли, пошлины за право ввоза товаров, но лорд Этельред ненавидел Этельфлед. Возможно, ее и любили в Мерсии, но Этельред контролировал приток серебра, и люди не желали оскорбить его. Даже сейчас, когда Этельред лежал больным в Глевекестре, люди платили ему подати. Только самые храбрые и богатые могли рискнуть навлечь на себя его гнев, отдавая своих людей и серебро Этельфлед.

А Этельред умирал. Его ранило копьем в затылок в битве при Теотанхиле, копье пробило шлем и череп. Никто не ждал, что он выживет, но он выжил, хотя если верить некоторым слухам, толку от него всё равно было как от мертвеца, потому что он бредил как безумец, пускал слюни и дергался, и временами даже завывал, как выпотрошенный волк. Вся Мерсия ждала его смерти, и вся Мерсия гадала, что же за ней последует. Об этом никто не заговаривал, по крайней мере, в открытую, хотя и тайно не особо-то болтали.

Тем не менее, к моему удивлению, отец Фраомар заговорил об этом в первую же ночь. Мы ехали медленно из-за телег и пленников и остановились на ферме близ Уистуна. Эта часть Мерсии была заново заселена, став безопасной благодаря бургу в Честере. Ферма раньше принадлежала датчанину, но теперь одноглазый мерсиец жил там с женой, четырьмя сыновьями и шестью рабами. Его дом представлял собой лачугу из глины, дерева и соломы, а скот влачил жалкое существование под протекающим навесом, но всё это было окружено добрым частоколом из дубовых бревен.

– Валлийцы недалеко, - пояснил он дорогой частокол.

– Шестью рабами это не защитишь.

– Соседи помогут, - отозвался он.

– И построить помогли?

– Помогли.

Мы связали Хаки лодыжки, убедились, что узлы на запястьях тугие, а затем приковали цепью к заброшенному плугу рядом с навозной кучей. Восемнадцать детей скучились в доме под охраной двух воинов, а остальные нашли прибежище в обильно унавоженном дворе. Мы развели огонь. Гербрухт непрерывно ел, наполняя своё бочкоподобное брюхо, в то время как Редбад, другой фриз, наигрывал песни на свирели. Задумчивые ноты заполнили ночной воздух тоской. Искры взлетали вверх. Прежде прошел дождь, но облака уносило прочь, открывая звезды. Какое-то время я смотрел на летящие на крышу лачуги искры и размышлял, затлеет ли она, но замшелая солома была влажной, и искры быстро гасли.

– Нуннаминстер, - внезапно произнес отец Фраомар.

– Нуннаминстер?
– спросил я, помолчав.

Священник смотрел, как летящие искры затухали, умирая на крыше.

– Женский монастырь в Винтакестре, где умерла леди Эльсвит, - пояснил он. Хотя это объяснение ни о чем мне не говорило.

– Жена короля Альфреда?

– Упокой Господь её душу, - произнес он и перекрестился.
– Она построила монастырь после смерти короля.

– И что?
– спросил я, всё ещё озадаченный.