Пустыня смерти
Шрифт:
Естественно, это было опасно.
А ещё — обидно. Потому что очень быстро стало понятно, что кто-то из тех, кто с нами в компании, предатель. Невольный или нет, предстояло только выяснить. Но времени на выяснение у нас не было!
Да, я была достаточно осторожна, чтобы не называть точки нашего движения, могла спокойно посреди движения поменять направление. Мальчишки не задавали вопросов, доверяя мне. Рамиру было всё равно. Я присматривала за девочкой, но она держалась спокойно, как и шаман. Чиганари-до пытался ещё пару раз повлиять на Али, чтобы мой светлый мальчишка сделал со мной что-то, но момент определённо был упущен.
Али верил своему наставнику, но относился к нему настороженно, заставляя присматриваться и меня саму к происходящему.
Ничего странного не было в том, что в первую очередь именно шамана и его дочку я заподозрила в том, что один из них предатель.
Все, что я успела осознать, сложить воедино в этой истории — помогло мне сделать правильные выводы. Свиток-манок не был в одежде, на одной из стоянок все переоделись, а всю одежду мы сожгли.
Могло быть что-то в теле, но тело Тачи (по-прежнему не сказавшей ни слова) было чистейшим, а мальчишки осмотрели тело шамана. Естественно, так, чтобы сам шаман не понял, что ему не доверяют.
Оставался единственный вариант — якорь на свиток поиска был во снах и подсознании. Такой «подарок» мог быть оставлен и в ком-то из нас, если бы не одна маленькая проблема — гроль. Эта чудодейственная грязь для косметических средств имела и ещё одно побочное действие для шаманских техник! Мы переночевали рядом с гролью, если бы в нас что-то было, такой вот незримый «попутчик», он бы сразу уничтожился.
Оставались Тачи и Чиганари-до.
Я могла войти в их сон, что девочки, что шамана, но только если Тачи я могла осторожно проверить, не привлекая к себе внимания, то с Чиганари-до тихо и спокойно всё провернуть я не могла. Он всё-таки был шаманом.
И от души понадеявшись на то, что якорь в девочке, я заглянула в её сон.
Лучше бы я сразу выбирала шамана, потому что я не нашла в детском сне ничего. Нет, не просто ничего предосудительного, не нашла вообще ничего! Ребёнок не видел снов. Вообще. Никаких. И это было что-то удивительно мощное, некая техника, от которой у меня задрожало всё внутри. От страха. От уважения. Кто бы это не сделал, он понимал, что именно делает, как и зачем.
Пески молчали, как человек, набравший в рот воды, в тёмно-синем небе мерцали далёкие белые и алые звезды. Яркие крупные гроздья и узкие лучи света, соединявшие всё и вся в тончайшую звёздную паутину.
Шаманы говорили, что нельзя долго смотреть в ночное небо, можно потерять свою душу. Особенно, если слишком заглядеться на глаза Меды — два маленьких ночных светила с рыжими зрачками, в точности как глаза человека. Света Глаза практически не давали, но мы уже вошли в зону белого песка, и этого было достаточно, чтобы отражаясь от песка, вокруг нас соткались сумерки.
Можно было не смотреть по сторонам и спокойно подумать. Рамир был на страже, мальчишки тоже что-то тихо обсуждали. А я старалась понять.
Если всё сложить воедино, получалось что незримый направляющий якорь в душе и снах шамана. Добровольно войти в свой сон он мне не даст. Спеленать его и войти насильно я не смогу, слишком уж силён. Значит, единственный вариант — предъявлять амулет власти. А этого делать никак нельзя. Просто потому, что ни в коем случае нельзя показать императору, какой козырь спрятан в моём рукаве.
Ну, и что делать?
Вздохнув, я устроилась на ящере, прикрыв глаза. Сквозь прищур, взглянула на спокойного Али.
Мальчишка сносил все тяготы пути, ни разу не пожаловавшись.
Такой сильный, такой замечательный…
Вот только…
Следующая мысль заставила меня подпрыгнуть и слишком резко дёрнуть поводья, отчего мой ящер чуть не завалился набок, а я уже с ужасом смотрела на Али, пользуясь темнотой.
Минуточку. Почему он жив?! Я понимаю, что звучит это кощунственно и возмутительно, особенно, если учесть, сколько усилий для такого исхода приложила лично я, но всё же, почему ребёнок жив?!
Одной удачей такой оправдать нельзя!
Судя по тому, что остальные наследники давно уже мертвы, а противостоял Хану всё это время сам император, тот, в чьих руках сосредоточена основная власть на Аррахате, это можно объяснить только одним! Тем, что жизнь Али была выгодна самому императору.
Более того, старшего брата моего подопечного император вызвал просто для отвода глаз. Чтобы Хан был занят и не напрягал свою светлую голову! Все при делах, а настоящий убийца тем временем — действительно рядом. Шаман!
Как Али говорил? Его, именно его, воспитывал с самого начала шаман. Значит, когда были живы родители, шаман был другой. И будем откровенны. Не похож Чиганари-до на правильного шамана, слишком уж выучка у него не воинская, а скорее — убийцы.
Проблема только одна, точнее не одна, конечно, но основополагающее «но» во всём этом звучит очень просто — обмануть детей невозможно. Если бы шаман ненавидел Али, то Хан бы давно это заметил и принял меры. Впрочем, даже не это самое важное. Самое важное, что невозможно вырастить такого светлого мальчугана, будучи типом с такими чертами характера, как Чиганари-до успел уже продемонстрировать.
Что-то здесь не так, весомо не так.
Заново. Заново. Не стоит забывать, что до того, как всё это началось, шаман покинул дворец Хана, словно знал, что последует дальше. Что из этого следует? Что он не мог предупредить, зато определённо мог сделать и сделал всё, чтобы на него не могли повлиять. Самоустранился. Но его нашли. Его целенаправленно и специально искали.
Немножко назад. Что там с силой императора? Как сказал Ен? Те змеиные проводники, что напали на караван, они бы может и не хотели этого делать, но их заставила сила. Если допустить, что Чиганари-до тоже под управлением такой силы?