Путь (2 книга - 6 книга)
Шрифт:
Печати были полноценными Указами и светили многоцветьем точь-в-точь как у Виликор. Или Мириота. Таких печатей просто не могло быть у простого садовника. А значит «садовник» – не больше, чем моя выдумка, а передо мной тот, кто родился в Третьем поясе, как и моя бывшая старшая. Не слуга, а один из семьи Тразадо и более важный, чем начертатель-лавочник. Судя по возрасту и возвышению, тот самый брат Виликор, что пострадал от неуёмной жажды силы своего отца. Во всяком случае Дарит никогда не говорил, что у девушки есть ещё братья.
От размышлений меня отвлекли шаги. Неторопливые и тяжёлые, они заранее обозначили приход обещанного мне мастера. Я обернулся и снова оказался поражён. Ожидал встретить простого ремесленника семьи, лишь более умелого, но по увиденному – это сам отец девушки. Мастер семьи. По силе он ничуть не слабее старика Кадора. А от Указов и вовсе рябит в глазах. Их несколько десятков: двух, трёхцветных; ярко горящих и тусклых, в таких я даже замечаю мелькание знакомых символов. Сам он выглядит младше, чем ожидаешь от отца парня, находящегося за моей спиной. Покрытая вышивкой рубаха, широкие штаны, заправленные в высокие сапоги с чуть загнутыми носами, сверху, на плечи накинута короткая шёлковая безрукавка с золотыми узорами на полах. Гордо поднятый подбородок и давящий взгляд. Я не стал обижать хозяина, хотя не испытывал к нему особого уважения, отставив к перилам оружие, низко склонился, прикладывая кулак к ладони:
– Младший приветствует уважаемого мастера.
– Добро пожаловать в мой дом.
Повисло молчание, которое заставило мне нервничать, не понимая происходящего, я сдался первый и заметил:
– Не ожидал, что мой заказ удостоится такой чести, как личная работа главы семьи. Моя благодарность не знает границ, мастер Тразадо.
Вернее, моё удивление, но знать об этом ему совершенно ненужно. Мужчина холодно бросил мне за спину короткий приказ:
– Ты здесь лишний, оставь нас.
– Слушаюсь, отец.
По голосу совсем непохож на Виликор, в нём нет холодности и скрытого вызова, лишь покорность. Или я думаю о глупостях?
– Простите этого невежливого гостя, – я развернулся, разыгрывая удивление, да и натянутая на лицо маска уважения заставляла меня делать это. Склонился в лёгком поклоне, не сводя с парня глаз. – Приветствую молодого мастера. Я не хотел оскорбить вас своим неуважением – мне не сообщили кого я вижу перед собой.
Щека брата Виликор дёрнулась, но он поднял перед собой руки, вежливо приветствуя меня и лишь затем ответил:
– Уважаемый гость слишком вежлив.
А вот холодный голос оборвавший его очень напомнил мне бывшую старшую:
– Покинь нас.
– Слушаюсь, отец. Я покину вас, уважаемый гость.
Парень поклонился, то ли мне, то ли отцу и стремительно ушёл на другую сторону двора, а я обернулся к мастеру:
– Прошу простить меня за то, что трачу ваше время.
Подбородок его дрогнул, скорее обозначая, что он склонил голову, чем хоть на волос сгибая его спину.
– Выбранный рецепт редкий и его знаю только я... Но это не означает, что клиент не сможет его получить. Особенно такой клиент.
– В этом у меня не было никаких сомнений, – я не поленился согнуться в поклоне, пряча непонимание. – Я верю, что репутация Тразадо безупречна.
Отец Виликор оставил мои слова без ответа, лишь пригласил следовать за ним к столу, что стоял на боковой галерее в десятке шагов. Я во все глаза наблюдал за происходящим, помня слова девушки о моём возможном таланте к начертанию. Но она всё же ошибалась в этом. Её отец стремительными, ловкими движениями смешивал в чаше содержимое десятка крохотных непрозрачных фиалов. На правой стороне стола стояла массивная подставка под них. Несколько сотен пузырьков в пазах полок во всю ширину стола и в семь ярусов.
Я не замечал ничего необычного. Ни когда он явно что-то делал, смыкая ладони над чашей, ни когда ловким движением длинного ногтя на мизинце вскрыл себе запястье и принялся наполнять кровью чашу. Ни даже тогда, когда достал странное стальное перо и окуная его в приготовленный состав, принялся покрывать моё оружие красным узором. Виликор ошиблась. Приняла развитость моего духа за талант. Это не так. Мой талант в другом. Я видел, как иногда символы в Указах над его головой на миг набирались яркости и тухли. Что бы ни делал отец девушки, но делал он это в полную силу, на грани разрешённого ему, умело останавливаясь у самого края. Видно свыкнувшись за годы со своими ограничениями. И чем дольше я вглядывался в мерцание Указов, тем больше деталей замечал: в них плыли ещё десятки, почти невидимых символов, линий; казалось, что и оттенков в печатях больше, чем я вижу сейчас...
Начертатель поднял голову от своего стола, заставляя меня сморгнуть цветные пятна в глазах и скрыть направление взгляда, устало выдохнул:
– Остался последний этап. Это оружие и так человеческого ранга, даже чуть лучше. Начертание когда-то было земного... В этом Поясе я не могу использовать его в полную силу, – двухцветная печать над головой полыхнула знаками. – Но даже так, оружие получит всю силу моего средоточия и почти поднимется на этот ранг. К твоему счастью этого никто и не поймёт, как и того, что у тебя оружие под редкую оружейную технику Ордена, Леград.
Несмотря на то, что эти слова оказались неожиданны, я не выдал своё удивление, ведь с того момента как я увидел отца Виликор – словно вернулся в прошлое, натянув на себя маску другого человека: спокойного, вежливого и глуповатого гостя, что искренне благодарен за работу и горд вниманием главы семьи. Что мне до Ордена? Я поклонился, заставив качнуться жетон внешнего ученика:
– Благодарю за заботу, мастер-начертатель.
– Любое оружие или артефакт, что хотя бы коснулись земного ранга, требуют совершить привязку... Кровь хозяина. После этого всеми его возможностями сможешь пользоваться только ты. Молот не примет чужую духовную силу пока ты жив и только после твоей смерти привязка потеряет силу... Как и начертание.
– Я готов.
– Советую дать оружию имя. Не так часто я выкладываюсь в полную силу и создаю начертания подобного качества, чтобы одно из моих лучших творений в этом Поясе оставалось безымянной железкой.
Я задумался, перебирая в голове слова под тяжёлым и нетерпеливым взглядом отца Виликор, протянул ему руку, позволяя рассечь уже своё запястье всё тем же длинным ногтем, и провожая первую каплю, выдохнул имя:
– Пронзатель!
Из поместья я выходил со странным чувством. Оружие теперь воспринималось как часть меня, словно у меня появилась вот такая необычная и острая рука, которую я ощущал, даже не видя оружия. Отставив его в сторону, я по-прежнему чётко чувствовал вес и положение Молота. Не замечая преград, отправлял в него часть своей духовной силы, казалось, словно ещё немного и я увижу в нём продолжение своих меридианов. Дорога до дома пролетела словно миг, так мне не терпелось испытать Пронзатель.