Путь Абая. Том 2
Шрифт:
Абай знал, что тяжба, доверенная Есентаю, не кончится добром, и решил заставить его первым высказаться о своих намерениях. Живо повернув к нему свое открытое лицо и в упор глянув остро блеснувшими глазами, он потребовал:
— Ну, кончай, раз уж начал. Скажи, с чем пришел, выкладывай все!
Есентай чуть-чуть приоткрыл прищуренные глаза и, по-прежнему искоса глядя на Абая, обронил:
— Первая цель моего прихода — услышать твои объяснения. Скажи, ты-то сам как смотришь на все это?
Явно уклоняясь от ответа,
— По-моему, молодые люди совершили ошибку, они виноваты перед вами, и я не оправдываю их.
Услышав такой ответ, Сейсеке с Есентаем растерянно переглянулись, — они никак не ожидали, что Абай так легко с ними согласится. Впрочем, Есентай сразу же заподозрил Абая в каком-то подвохе, иначе он не мог объяснить себе его поведения.
«Рассчитываешь провести меня, Ибрай? Не на того напал!»— подумал он.
— Ошибка… Виноваты… Но какое же им будет наказание?
В голосе его прозвучала откровенная злоба.
— А какого вы хотите для них наказания? — резко спросил Абай.
И тогда Есентай, злорадствуя, сообщил, какую кару приготовил для беглецов Уразбай:
— Я скажу какое! Уразбай велел тебе передать: если ты их тоже не одобряешь, тогда и не защищай, а передай в наши руки. Уразбай накинет аркан им на шеи, привяжет к хвосту коня и волоком пустит в открытую степь.
— На меньшем он не думает помириться?
— Нет, он запретил даже разговаривать о чем-либо другом.
— Прошла та пора, когда можно было так расправляться! — с трудом сдерживаясь, заговорил Абай. — Ишь что замыслил Уразбай! И с чем ты приехал ко мне, посредник? Неужели вы не подумали, где вы живете и в какое время?
Есентай, не давая Абаю договорить, сердито закричал:
— Эй, Ибрай! Я к тебе пришел не в краснобайстве состязаться. А коли так, то слушай и дальше. Уразбай еще сказал: «На этот раз не только беглецов накажу, но не успокоюсь, пока не растопчу ногами истинного виновника всему — Абая. Если он держится за своего бродягу, то и я сумею найти себе помощников. Натравлю на него городских головорезов, будет кровью истекать! Не такая уж он неприкосновенная особа! Так он и сказал: «Пусть запомнит это Ибрай!»
Багровый от ярости, Есентай, казалось, сам готов был наброситься на Абая.
Уже давно поэт не испытывал такого наглого и злобного оскорбления, грубого, как удар по лицу. Охваченный негодованием, Абай не успел даже осознать хорошенько возможных последствий ссоры.
— Ты пришел для новых раздоров! — вскричал он. — Убирайся прочь! Передай Уразбаю, если он не прекратит своих злодеяний, ему придется горько раскаяться! Вообразил себя всемогущим властелином! Остервенел! Пусть не забывает, что есть силы, которые и его сумеют вогнать в землю! Выйди вон! Уходи!
Абай так сурово сдвинул брови и так гневно посмотрел на Есентая налитыми кровью глазами,
По возвращении своих послов Уразбай начал спешно отправлять гонцов на все четыре стороны. Купеческий дом зашумел, как растревоженный улей, из ворот то и дело выезжали жигиты, они мчались берегом реки и исчезали в потемках.
Даир в пылу охватившего его гнева метался по слободке, подобно собаке-ищейке, вынюхивающей следы. Он загонял своих жигитов, то и дело посылая их вдоль берега в сторону Верхних и Нижних Жатаков разыскивать беглецов, но они словно сквозь землю провалились.
Уразбай и Сейсеке сразу смекнули, что лодочник, переправивший беглецов, еще не успел вернуться. Сейсеке через посыльного вызвал к себе торговца Корабая, на которого можно было вполне положиться, недаром войлочник сравнивал его с острым мечом или меткой пулей. Действительно, этому бесшабашному торговцу ничего не стоило зарезать или пристрелить человека.
Корабай быстро запряг лошадей и, взяв с собой двух дюжих работников, прискакал на безлюдный берег Иртыша, где и нашел Даира. Они вдвоем стали поджидать возвращения подозрительной лодки, ушедшей в неурочное время. Ждать пришлось недолго, до чутких ушей Даира донеслись всплески весел, и он тихо приказал Корабаю и своим жигитам спуститься с обрыва к реке и притаиться.
Лодка приближалась, медленно скользя по черной воде, уже можно было разглядеть неясные фигуры гребцов, склонившихся к веслам. Корабай подал знак, и его жигиты выросли у причала как раз в ту минуту, когда Сеиль ступил на песок.
Жигиты преградили дорогу лодочникам.
— А ну, переправьте и нас!
Корабай остановил Сеиля и вызывающе, не скрывая своих подозрений, спросил:
— А раньше ты мне объяснишь, кого перевозил в такую темную ночь!
Сеиль, не обращая внимания на торговца, велел гребцам забирать весла. Тогда Даир и его жигиты хором загомонили:
— Стой! Переправь и нас!
— Мы тебе столько же заплатим!
— Перевези, мы торопимся!
— Помоги нам!
Жигиты галдели, окружив лодочников со всех сторон.
Рослый, широкоплечий Сеиль молча возился возле своей большой лодки, с помощью двух гребцов выволакивая ее на берег. Работал он вразвалку, не спеша, с полным пренебрежением к грозным окрикам Корабая.
— Для тебя мои деньги поганые? — не выдержал торговец. — Что ты все ко мне спиной поворачиваешься? Почему молчишь? Бели бы мне не было нужно позарез, я бы не пришел сюда ночью… Сейчас же садись в лодку! — завопил он, теряя голову от злости.
Но Сеиль по-прежнему не обращал на него никакого внимания. Лодочник был не из пугливых.