Путь Базилио
Шрифт:
— Я пытался уйти от любви, — запел голос из бесконечно далёкого прошлого. — Я брал острую бритву и правил себя… Я укрылся в подвале, я резал кожаные ремни, стянувшие слабую грудь… Я… хочу быть с тобой…
— Я хочу быть собой, — простонала лиса и кончила. Струйка мутной жидкости брызнула из неё вверх, окропляя смятую постель.
Лиса выдернула из себя ненавистный предмет, перевернулась на живот и больно укусила подушку.
Почему я? — в который раз подумала Алиса. — Почему я, почему не мышка, не птичка, не какая-нибудь рептилия, которая может спокойно жить без секса? Почему именно я, лиса, подхватила эту проклятую хворь? Векторная проказа, бешенство вироидов, которые после прошивки не умерли, а сохранились, и до сих пор пронизывают и перестраивают её тело по своим идиотским, взбесившимся программам. Их активнсть нужно постоянно подавлять, иначе она превратится неизвестно во что. И это заразно — в случае трения слизистых.
Уникальный случай. Кажется, пятый или шестой за всю историю трансгена. Этим даже можно гордиться, подумала она и заплакала — безнадёжно, беззвучно. Слёзы стекали по рыжей шерсти, зависая на белом пушке подбородка.
Наплакавшись, Алиса тщательно вытерла мордочку влажной салфеткой и встала. Нужно было идти к автоклавам — менять раствор у кролика и корректировать цыплю гормональный фон.
Вдруг поникшие ушки её вздёрнулись — по коридору кто-то шёл, и эти шаги были непривычными. Чьи-то копыта осторожно ступали по плиткам пола.
Алиса подняла голову, пытаясь разобрать, кто пришёл. Её изощрённый слух распознавал всех обитателей общежития — у каждого была своя походка, каждую она изучила. Эти копыта были ей незнакомы.
Потом в дверь постучали.
— Войдите, — сказала она, выключая музыку.
— Прошу меня извинить, госпожа Алиса, я без приглашения, — голос был глухой и ровный, как шум прибоя. — Надеюсь, вы не заняты.
— Входите, входите, — повторила лиса.
Дверь отворилась, и в проём, склонив гордую шею, вошёл господин Нефритовое Сокровище — директор Института Трансгенных Исследований, благовещий единорог-цилинь.
От растерянности она села на хвост и тут же вскочила. Больной сустав злорадно напомнил о себе.
Наблюдая за движениями единорога, Алиса в который раз поймала себя на мысли, что господин Нефритовое Сокровище был бы идеальным любовником. Она, как и все самочки в Институте, втайне обожала его белоснежную шерсть, рельеф грудных мышц, изящно очерченные задние ноги и, наконец, пах — великолепный пах производителя, нежную подпалину заповедного уголка, в котором скрывались семнадцать дюймов упругой плоти. О других семнадцати дюймах господина Нефритовое Сокровище Алиса старалась не думать никогда — они были желанны столь же, сколь и недостижимы. Ни для кого. Ни для неё, больной и несчастной, ни для здоровых и красивых самок, которые годами осаждали цилиня, страстно мечтая о такой награде. Увы, господин Нефритовое Сокровище, вообще-то охотно снисходящий до женских посягательств, в этом отношении был абсолютно неприступен.
— Доброго дня, госпожа Зюсс, — цилинь выпрямил шею, его драгоценный рог сверкнул, и сердце лисы оступилось, пропустив удар, — простите за неожиданное вторжение.
— Что вы, для меня это огромная честь, — механически ответила лиса, пытаясь понять, что понадобилось всесильному директору в её жалкой комнатёнке.
— У меня не очень хорошие новости, — сказал цилинь, не сделав и попытки прилечь.
— Что случилось? — подобралась лиса. — Я что-то сделала не так?
— Это не связано с вашей работой, госпожа Зюсс, — вздохнул единорог, устраиваясь на полу. — Я имел в виду результаты последних экспериментов над вашими тканями. Они неутешительны. Ваша гипотеза о плазмидизации была красивой, однако она неверна. Добиться перехода ваших векторов в устойчивое лизогенное состояние не удаётся. Мы не знаем, почему репликация векторов начинается снова, и что её запускает. И мы не понимаем, как это узнать.
— То есть вы пришли к выводу, что вылечить меня невозможно, не стоит и пытаться? — голос лисицы не дрогнул.
— Боюсь, в обозримое время мы не сможем вам помочь, — цилинь качнул рогом, сияющая белая искра на его кончике дрогнула. — В связи с этим извещаю вас о том, что ограничения, наложенные на вас временно, с этого момента превращаются в постоянные. В том числе и прежде всего — запрет на половые контакты.
— Понимаю, — сказала Алиса. — Хорошо, что я и не начинала. Как-то легче.
— Правило касается только разумных, — напомнил директор Института. — Если захотите, можете завести себе партнёра с правами ниже недочеловеческих. Как вы понимаете, существо будет заражено, так что использование возможно только в эксклюзивном порядке. Сейчас мы передаём вниз несколько самцов. Если вы присмотрите себе что-нибудь, я немедленно подпишу все необходимые документы. Вы можете держать существо у себя в лаборатории, — добавил он.
— Спасидо. Но я не буду совокупляться с сырьём для биореактора, — лиса посмотрела в глаза цилиня. — Благодарю за заботу, господин директор, и за то, что сказали мне это лично. А теперь оставьте меня. Я занималась кое-какими гигиеническими процедурами. Извините, я не могу это делать при посторонних.
— Подождите, Алиса, — голос единорога чуть изменился — совсем немного, но сердце лисы снова сбойнуло.
— Вы же знаете, что тот злосчастный ребилдинг был проведён по экспериментальному методу? — спросил господин Нефритовое Сокровище. — И что разрешение на эксперимент подписал я? Не известив вас об этом?
— Да, знаю, — Алиса постаралась не выдать себя голосом. — Какое это имеет значение? Вы же не хотели ничего плохого. Как и мы все. Тридцать процентов моих изделий идут вниз. Это больше, чем у обычных вектор-мастеров. Я их не жалею. И меня не надо жалеть. Простите, мне нужно заняться собой.
— Позвольте мне судить о том, что имеет значение, а что нет, — ответил цилинь. — Хотя ваша решимость достойна уважения. Я хочу вам помочь. Именно в том, о чём вы говорили.
Лиса почувствовала, что у неё останавливается дыхание. С огромным трудом она втянула в себя новую порцию воздуха.
— Я хотел бы предложить вам себя в качестве любовника, — господин Нефритовое Сокровище завершил фразу таким тоном, как будто пригласил на обед.
— Это невозможно, — прошептала лиса. — Я заразная, вы заболеете…
— Вы не поняли, — мягко сказал цилинь, подвигаясь ближе. — Я готов дать вам нечто большее, чем обычный секс. Скажите, вы ведь никогда не сходились с мужчиной? Вы девственница? В данном случае это важно.
— Я никогда ни с кем не была, вы же знаете, — прошептала лиса, не веря своим ушам. — Не можете же вы?..
— Могу, — ответил единорог столь же спокойно. — И дело не в вашей беде и моём чувстве вины. Я много думал, и понял, что не знаю никого, кому ещё я мог бы предложить свой рог.