Путь через равнину
Шрифт:
— Может быть, уже слишком поздно для перехода через ледник, — сказал Ладуни.
— Слишком поздно? — спросил Джондалар. — Но ведь холодно. Зима. Все намертво замерзло. Все расселины заполнены снегом.
— Да, сейчас зима. Но зима кончается, и что дальше — неизвестно. Вы, конечно, можете перейти через ледник, но если вдруг раньше времени задует фён — а это возможно, — тогда весь снег быстро растает. Ледник во время первой оттепели весной очень опасен, а в данных обстоятельствах не думаю, что безопаснее идти в обход на север, так как путь лежит через страну плоскоголовых, а они
— Они не животные. — Эйла встала на их защиту. — Они люди, только другого типа.
Ладуни промолчал, не желая обидеть гостью. Должно быть, благодаря своей близости к животным она и их считает людьми. Если волк защищает ее, а она обращается с ним как с человеком, то нет ничего удивительного в том, что плоскоголовых она принимает за людей. Да, они могут совершать разумные действия, но они — не люди.
К этому разговору прислушивались несколько человек. Один из них, небольшого роста, худой мужчина средних лет, произнес:
— Может, дать им возможность устроиться, Ладуни?
— Интересно, ты собираешься целый день держать их здесь? — спросила полная женщина с приветливым лицом.
— Прошу прощения, вы правы. Позвольте представить вам… — Ладуни посмотрел вначале на Эйлу, затем на Джондалара: — Лозадуна, Тот, Который Служит Матери В Пещере Горячего Колодца племени Лосадунаи. Это Эйла из Львиного стойбища племени Мамутои, Избранная Пещерным Львом, Охраняемая Пещерным Медведем, дочь Дома Мамонта.
— Дом Мамонта! Значит, ты Та, Кто Служит Матери? — сказал мужчина, удивленно улыбаясь.
— Нет. Я дочь Дома Мамонта. Мамут учил меня, но я не была посвящена, — объяснила Эйла.
— Но была рождена для этого! Ты, должно быть, избрана Великой Матерью. — Мужчине явно было приятно.
— Лозадуна, ты даже не приветствовал ее, — проворчала пухлая женщина.
Человек слегка опешил.
— О да. Наверное, нет. Именем Дуны, Великой Земной Матери, приветствую тебя, Эйла из племени Мамутои, Избранная Львиным стойбищем, дочь Дома Мамонта.
Женщина рядом с ним покачала головой и вздохнула:
— Все перепутал, но если бы это был какой-либо редкий ритуал или легенда о Матери, он бы не забыл ни малейшей детали.
Эйла не могла не улыбнуться. Она никогда не встречала Того, Кто Служит Матери, столь мало соответствующего этой роли, как этот человек. Те, которых она видела, были полны самообладания и выделялись среди других своей властностью! Этот же был рассеянным, робким человеком, не думающим о своем облике, с приятной, скромной манерой поведения. Но женщина, видимо, знала, в чем его сила, да и Ладуни уважительно относился к нему. Лозадуна был явно другим, чем казался на первый взгляд.
— Все в порядке, — сказала Эйла женщине. — В действительности он не ошибся. — В конце концов, она была избрана Львиным стойбищем, а не рождена там. Затем она обратилась к мужчине, который взял ее руки в свои и все еще не отпускал их. — Я приветствую Того, Кто Служит Матери Всех, и благодарю тебя за радушие, Лозадуна.
Он улыбнулся при упоминании еще одного имени Дуны. Ладуни в это время произнес:
— Золандия из Лосадунаи, рожденная в Пещере Речной Горы, спутница Лозадуны, это Эйла из Львиного стойбища племени Мамутои, Избранная Львом, Охраняемая Великим Медведем, дочь Дома Мамонта.
— Приветствую тебя, Эйла из племени Мамутои, и приглашаю тебя в мой дом, — сказала Золандия, не повторяя лишний раз разные титулы.
— Благодарю, Золандия, — сказала Эйла. Ладуни посмотрел на Джондалара:
— Лозадуна, Тот, Кто Служит Матери в Пещере Горячего Источника племени Лосадунаи, это Джондалар, Мастер по обработке камня из Девятой Пещеры Зеландонии, сын Мартоны, бывшего вождя Девятой Пещеры, он рожден в доме Даланара, вождя и основателя Ланзадонии.
Эйла, никогда не слышавшая всех титулов Джондалара, была удивлена. Хотя она и не поняла полностью их значения, но звучало впечатляюще. После того как формальное представление состоялось, их провели в просторное помещение, расположенное рядом с жилищем Лозадуны, где заодно совершались и ритуалы.
Волк, который на протяжении всей церемонии тихо сидел возле Эйлы, слегка тявкнул, когда они подошли ко входу в жилище. Он увидел внутри ребенка, но его реакция напугала Золандию. Она вбежала внутрь и быстро подняла ребенка с пола.
— У меня четверо детей. Не знаю, должен ли Волк находиться здесь. Мичери еще не может ходить. Как можно быть уверенной, что он не набросится на моего маленького мальчика?
— Волк не тронет малыша. Он вырос с детьми и любит их. Он с ними более нежен, чем со взрослыми. Он не хотел наброситься на ребенка, он просто обрадовался, увидев его.
Эйла приказала Волку лежать, но тот не мог скрыть своего удовлетворения при виде детей. Золандия с испугом смотрела на хищника. Она не могла определить, радовался ли он или рычал от голода, но ей тоже было любопытно узнать, кто же такие эти гости. Одним из главнейших преимуществ положения подруги Лозадуны было то, что она первой могла поговорить с не столь частыми гостями, проводить с ними больше времени, потому что они обыкновенно останавливались в доме церемоний.
— Ладно. Пусть остается.
Эйла ввела Волка внутрь, усадила его в дальнем углу и приказала оставаться там; некоторое время она посидела с ним, зная, что ему трудно просто смотреть на детей, но в данном случае это помогло.
Его поведение успокоило Золандию. Подав гостям горячего чаю, она представила им своих детей и вернулась к приготовлению пищи, почти забыв о животном. Но дети были очарованы Волком. Эйла присматривалась к ним, стараясь не быть назойливой. Старшему из детей, Лароджи, было лет десять. Затем шла девочка, Дозалия, лет семи, и еще одна девочка, Неладия. Самый младший еще не ходил, что отнюдь не ограничивало его подвижности. Хотя он еще находился на стадии ползания, но передвигался быстро и целеустремленно. Старшие дети побаивались Волка, и старшая из девочек даже взяла ребенка на руки, но, увидев, что Волк спокойно лежит, посадила ребенка на пол. Пока Джондалар разговаривал с Лозадуной, Эйла начала раскладывать вещи. У хозяев были запасные меха, и она подумала, что надо вычистить их спальные принадлежности, пока они здесь.