Путь чернокнижника

Лучезар Ратибора

Я ушёл собирать вещи. И даже не знал, что с собой брать. Никогда раньше я не был в крупном городе. И вообще давно не общался с большим количеством людей. Это всё одновременно будоражило, волновало и вызывало опаску. Не знал, что одевать, как себя вести. Хотя, в плане одежды выбор был небольшой, поэтому я решил ехать в том, что на мне. Логично предполагая, что жизнь в городе вывезет в свою струю, и там я оденусь ближе к городскому типажу. Я осознавал правоту Учителя, что надо двигаться дальше. Стадия куколки закончилась, родилась бабочка, теперь бабочке надо научиться летать. Я сложил свою Книгу Теней, мои заметки за семь лет. Сложил и съестное в дорогу. Взял с собой свой, уже ставший родным, мешочек рун. И захватил небольшой ритуальный

кинжал атам с его именем, вырезанным на рукоятке. Да, у артефактов есть свои имена, они вообще-то живые. Откуда узнал имя? Так сам атам и выдал его мне во сне.

А ещё я на толстом пруте вырезал защитные знаки в дорогу, напитал их своей кровью из пальца и сто один раз прочитал заклинание:

«Варун! Аянах! Алеф Зе Шин Гаф Нун Гаф!»

Вроде всё. Чтобы отвлечься, пошёл во двор убрать в хлеве. Очень нескоро мне придётся это делать снова.

Я проснулся утром, еще до наступления рассвета. Не спеша оделся, умылся и пошёл завтракать. Учитель уже был на ногах и собирал на стол нехитрую снедь. В абсолютной тишине мы сели кушать. Аппетита не было совсем, но перед долгой дорогой обязательно нужно поесть. На душе было скверно. Ощущение, что я вновь покидаю отчий дом, не отпускало меня. Наконец завтрак закончился. Пора. Мы вышли на крыльцо. Я сжал руку Учителя двумя руками, опустился на колено и прижал свой лоб к его кисти.

— Полно, ученик, вставай. Пора в путь.

Мастер протянул мне мешочек с деньгами и письмо. Тот самый мешочек, что привезла мадам Готье. Письмо было скручено и запечатано сургучом.

— Держи. Тебе пригодится. На первое время. Да и вообще надолго хватит, если будешь тратить с умом. Тут сто золотых рублей и ещё медные. В первую очередь расплачивайся медными.

Мой голос предательски дрогнул:

— Прощайте, Учитель!

— Нет, Андар, неправильно. До встречи! В добрый путь. Да пребудет с тобой моё благословение!

Я закинул котомку на плечо и быстро-быстро, глотая непрошеный комок в горле, зашагал прочь от жилища, ставшего мне таким близким и родным.

Уже в селе я зашёл к Заре, поздоровался, спросил, где можно арендовать транспорт. Зара отправила меня через три дома. Там вроде как можно было спросить о лошади. Я подошёл к воротам с калиткой и постучал.

— Маида-хала[4]!

Через пару минут ворота отворила женщина в платке.

— Мира вам и благоденствия, Маида-хала! Меня зовут Андар. Зара-хала сказала, что у вас можно взять лошадь. Мне надо добраться в Дербент.

— И тебе мира, Андар! Подожди немного. Скоро вернётся домой муж, он отгоняет овец на пастбище, с ним и поговоришь.

— Хорошо, я подожду тут рядом.

Я отошёл чуть дальше от дома и в ожидании сел на брёвнышко, явно регулярно использующееся в качестве скамейки. Мне хорошо был виден дом, и я не опасался пропустить приход мужа Маиды-халы. Пока сидел и ждал, успел немного перекусить своей нехитрой снедью: хлеб, медовая вода, сушёные ягоды и орешки. Примерно час спустя в калитку зашёл крепкий черноволосый мужчина. Выждав несколько минут, с расчётом, что Маида-хала уже сообщила мужу про мою потребность, я вновь постучал в калитку. В этот раз уже открыл муж. Коренастый и черноглазый, с явно плутоватым взглядом.

— Андар?

— Да, халу[5]. Мне надо в Дербент. Можете меня довезти? Я заплачу.

— А меня Саби зовут, — протянул руку халу, которую я крепко пожал двумя руками.

Саби-халу прищурился:

— А сколько заплатишь?

— Пять рублей золотом. Николаевские, — ответил я, памятуя совет Учителя.

Тут Саби закатил глаза и запричитал, начав торговаться.

— Маловато будет. Придётся двух коней запрягать. На одном ты, на другом я. Дорога неблизкая, харчей придётся с собой брать. На обратном пути ещё и заночевать где-то придётся, опять расходы на постоялый двор.

По энергетике и интуитивно я ощущал, что этих денег ему за глаза хватит,

чтобы окупить всю поездку в Дербент туда и обратно несколько раз. Да и Учитель чётко обозначил сумму.

— Ну что же, Саби-халу, очень жаль, что потратил ваше время. Пойду, поищу ещё кого-нибудь, кто согласится отвезти меня за эту скромную плату.

— Эй, погоди, парень, не горячись, — вовремя одумался Саби. — Раз уж Зара-хала тебе порекомендовала обратиться к нам, так и быть, сделаем скидку по знакомству. Отвезу тебя за эту цену. Давай сюда свой николаевский.

Я внутренне удовлетворённо улыбнулся, довольный, что Саби быстро одумался. Дорога предстояла неблизкая, искать другого извозчика и тратить драгоценное время не хотелось. Я протянул Саби пять золотых рублей, заранее приготовленных отдельно, дабы не светить лишний раз полной мошной. Саби взял монету, оценивающе взглянул и убежал в дом, бросив:

— Подожди, я скоро.

Минут через десять отворились ворота, и Саби вывел двух оседланных, готовых к поездке, коней. Я не разбирался в породах, но мне они показались просто красавцами. Удивительная грация и мощь, достойные кисти художника, соединились воедино в само совершенство. Один конь был лимонно-рыжей масти, почти апельсинового цвета, с длинной шеей и белой звездой во лбу, а второй — с шеей покороче, с более притупленной мордой — был чубарым (тёмно-серые пятна на светло-сером основном фоне). Высокие, стройные, ладные, с лоснящимися от ухода телами кони в нетерпении гарцевали почти на месте, то и дело взмахивая головами с длинными кудрявыми гривами, и, шумно раздувая ноздри, дышали. Они вызывали во мне восхищение и восторг. Но едва я приблизился, как кони начали недоверчиво коситься на меня с немым вопросом: «И этот на нас поедет верхом?» Похоже, они не видели во мне всадника, а потому, словно по команде, в недовольстве прижали к головам подрагивающие уши. По их презрительным в мою сторону взглядам я понял, что предстоит некоторая борьба авторитетов.

— Так, тебе чубарый Аман. Он чуть спокойнее. Рыжий Сари мне. Этот хулиган точно попытается сбросить. Давно в седле был? — спросил Саби.

— Очень давно. Пару раз в детстве и всё.

— Ну, тогда Аман точно твой. Пойдём шагом, небыстро, ни к чему коней загонять. Успеем. С одним привалом к ночи должны добраться.

Я вскочил на спину Аману, Саби оседлал Сари. И мы тронулись в путь. Как я и предполагал, Аман, не чувствуя во мне хозяина, периодически пытался брыкаться, уходил в сторону с пути, проносил меня под ветками деревьев, чтобы ветви хлестнули в лицо, при этом успевал сорвать и пожевать пару листьев. В общем, вовсю показывал своё пренебрежение и неповиновение седоку. Саби посмеивался, глядя на меня, и наслаждался проказам своего питомца. Я же продолжал безмолвную борьбу с конем, пару раз сжимал его коленями, мягко намекая ему о субординации, натягивал крепче удила, пытаясь приструнить, но конь упорно делал вид, что не понял и продолжал капризничать и хулиганить. Тогда я астрально надел на себя образ огромного мощного воина в латах, глаза мои вместо зелёных стали красно-огненными. Аман вытаращил глаза, испуганно всхрапнул от внезапной перемены седока и смиренно зашагал вперед. Видимо, понял, что его наездник не так прост и шутки с ним плохи.

За всю дорогу мы дважды сделали короткие привалы, минут по пятнадцать. Сами кости подразмяли, которые затекли от долгого напряжения в седле, коней накормили, напоили. Моя ежедневная отработка позы всадника здорово помогла. Иначе ноги просто отваливались бы от усталости и непривычной верховой езды. Ехали мы не спеша, было время подумать и заодно осмотреть окрестности. Поля, подлески, горные хребты вокруг — в этом плане пейзаж мало чем отличался от картины привычных мне мест. Разве что здесь я был впервые. Хандра, накрывшая меня чёрным пологом во время отъезда из дома Учителя, уже спала. И на душе стало свободно, даже появилось возбуждённое предвкушение новых событий, мест и обстоятельств.