Путь "Чёрной молнии"
Шрифт:
Не успел он закончить, как сильный удар в челюсть поверг его на пол. Сашка, Зеля, Глазун, и еще несколько человек кинулись на активистов: в ход пошли не только кулаки, но и палки. Поняв, что с ними поступят только так, активисты сбились в один угол и ощетинились кулаками. Один из них, откуда — то достал арматуру, и выступил перед безоружным Воробьем.
— А моего дружка, не хочешь отведать?
Он стал размахивать железкой перед лицом Воробьева. Сашка, уклоняясь от ударов, отскакивал: пригодилось умение в боксе. В члена СВП кто-то из братвы запустил стул. Воспользовавшись заминкой, Сашка и находившийся рядом Зеля, кинулись избивать активиста. Только когда он упал на пол и сжался, прикрывая живот руками, они перестали его пинать. Подоспело еще несколько человек, вооруженных палками и арматурами. Раздались крики, взывающие о помощи, кто-то из актива истощенно визжал и молил о пощаде. Кругом стояла ругань и восторженные восклицания пацанов, им удалось сломить сопротивление оставшихся на ногах активистов и, добивая: кого пинками, кого прутками, нападавшие согнали всех в комнату отдыха. Туда же стаскивали тех, кто уже не мог двигаться.
— Я еще раз предупреждаю, хоть одна мразь высунет голову из комнаты, будет сразу же уничтожена, — решительно заявил Воробей.
— Санек, принимай пополнение, — раздался голос одного из мятежников, — в полку козлов прибыло.
Завели еще несколько человек, изрядно побитых. Одного даже пришлось тащить под руки, голова у него была пробита, и из раны текла кровь. Это были заключенные из хозобслуги: библиотекарь, банщики, парикмахер, каптерщики, то есть те, кто занимал в зоне «теплые места». В первый отряд сводили активистов, то есть тех, кто попал под руку бунтарей, а кому посчастливилось, уже бежали к вахте под покровительство администрации.
Неожиданно со стороны изолятора раздался вопль, находящиеся недалеко заключенные обратили внимание, что повязочник, дежуривший на вышке, кричит во все горло:
— Начальник, помоги, они же убьют меня. Ну что же вы стоите?
Он обращался к стоявшим на крыльце КПП офицерам и прапорщикам, но они уже ничего не могли сделать: плац заполнялся заключенными, вооруженными палками и арматурами. Услышав о волнениях в жилой зоне, мужики бросили работу и потянулись из ворот промзоны к общему скоплению людей.
Двое заключенных, взгромоздившись на забор, подпиливали главные стойки вышки, расположенной на углу территории штрафного изолятора. Под собственной тяжестью и метавшегося по ней СВП-эшника, вышка угрожающе раскачивалась: еще несколько движений пилы и… вышка со скрипом рухнула на землю. Обезумевший от страха повязочник успел что-то выкрикнуть, и грохнулся всем телом об асфальт. Двое заключенный подхватили потерявшего сознание активиста и поволокли в первый отряд. Кто-то уже завесил вход белой простыней и прикрепил крест — накрест две красные полоски, подсказывая, что здесь дополнительно располагается санчасть.
Дрон не давал распоряжения захватывать вольнонаемных сотрудников, единственное, о чем он сразу распорядился, отнесясь гуманно к работникам колонии: разрешил покинуть территорию зоны учителям школы и продавцам магазина.
К Дронову и Макару подошли возбужденные зэки и попросили подойти к вахте. На площадке стоял капитан — начальник четвертого отряда, а за его спиной, расположившись за закрытой решеткой, стояли солдаты с автоматами.
— Дронов, ты не всех наших сотрудников отпустил, прикажи своим, пусть учительницу освободят.
— Ты чё говоришь-то! Всех отпустили до одного.
— Не всех, Натальи Петровны — преподавателя русского языка нет среди отпущенных.
Дрон махнул рукой Воробью:
— Санек, бери пацанов и рвите в школу. Похоже, какая — то училка испугалась и где-то в школе прячется.
— Щас командир, отыщем ее, — успокаивал Макар капитана.
— Дронов, не нужно ее обижать, — просил начальник отряда.
— Никто ее пальцем не тронет, — заверил вор.
Сашка, подойдя к двери школы, дернул за ручку, но она оказалась заперта изнутри. Зеля стал пинать ногами в дверь, а Глазун пошел смотреть в окна. Никто не отзывался. Минут через пять внутри послышался голос:
— Чё надо?
— Ты кто такой, и что там делаешь? — спросил Воробьев.
— А вам какая разница, — послышалось в ответ, — мы вас не трогаем, так что валите отсюда.
Вдруг изнутри раздались еще выкрики и последующий смех:
— Сейчас мы тут одну сучку отстираем и выйдем.
Зеля, посещавший одно время школу, сразу же понял в чем дело.
— Санек, они твари решили Петровну изнасиловать.
Воробьев с силой бил кулаками в дверь и кричал:
— Вы, крысы поганые, отпустите училку, а не то…
По двери изнутри кто-то сильно ударил, заглушив Сашкины слова.
Глазун, махнув пацанам рукой, подбежал к оконной раме. Его подхватили под руки. Двумя ногами он вынес окно, стекла со звоном рассыпали по полу. Воробей заметил, как внутри заметались люди, и двое подбежав к окну, угрожающе замахнулись палками.
— Не лезьте сюда, бошки поразбиваем.
— Вы, уроды, отпустите женщину, — предупредил Сашка.
— Ага, щас! Это наш трофей. Тебе чё, суку ментовскую жалко стало?
— Гнида поганая, какая она тебе ментовка, — закричал Зеля, — она же учительница.
— Да пошли вы…,- в ответ посыпались матерки и угрозы.
— Пацаны, ломай двери, а мы попробуем в окно, — крикнул Воробей и, сбивая прутком арматуры остатки стекл, ринулся в проем.
Ворвавшись через двери и окно, Воробьевские пацаны обезоружили троих зэков. Одному Сашка вдарил так, что его ноги оторвались от пола.
— Где училка? — Глазун замахнулся на другого арматурой.
— Там, в каптерке у дневального, — испугавшись, пролепетал заключенный.
Сашка с пацанами ринулись по коридору. Зеля знал где расположена комнатка и указал на дверь. Воробей, что есть силы ударил ногой, выбив внутренний замок. Все, кто находился по обе стороны двери, от неожиданности замерли: в углу, на топчане лежала женщина с завязанным ртом, а на ней, расположившись всем телом, пыхтел дневальный школы. Второй зэк держал руки учительнице.
Увидев разъяренных пацанов, насильники замешкались и не успели прийти в себя, как на их головы, плечи обрушились удары железными прутами. Женщина, и так обезумевшая от страха, забилась в угол и пыталась сорвать со рта повязку. Когда ей это удалось, по всей школе разлетелся ее душераздирающий крик.
Сашка снял с себя куртку и накрыл учительницу, а Зеля, выставив вперед руки, стал ее успокаивать:
— Наталья Петровна, Вы меня помните? Это же я — Сергей Зельдман. Успокойтесь, мы пришли Вам помочь.