Путь чести
Шрифт:
— Вот такие дела. — заканчиваю я, естественно умолчав о последних событиях с перемещением сквозь время.
— Тогда почему не познакомил нас всех как следует? За чаркой вина или худой конец, пива! Этот московит очевидно храбрый малый. — Тапани улыбался, его явно позабавил рассказ.
— Ну, во-первых, он не пьет... — отвечаю я.
— Он мне уже не нравится, Себастьян. — захохотал Джок, а Танапи вообще сделал вид, что у него разорвалось сердце. Финн искренне не понимает тех, кто не любит пить.
— Да ну вас. — я отмахиваюсь, — Вот вернемся и увидите, что хороший человек и честный воин.
— Ни секунды не сомневаемся. — синхронно отвечают боевые друзья. — Абсолютно!!!
Через мгновение мы смеемся уже трое.
...Когда солнце отмерило полдень наша троица въезжает в небольшой лесок. Нос наполнили запахи хвои.
— Себастьян, мне тут Лермонт рассказал, что ты однажды помогал королевскому сыску во Франции. Даже заговор раскрыл. — Тапани очевидно решил скрасить путешествие беседой.
— Ну и трепло же ты, Джок. — я беззлобно замахиваюсь на горца. — Язык без костей!
— А нечего нас одних оставлять. Я так все твои секреты выдам. — показывает язык бывалый воин, — Тем более, я уже все сам забыл, так что давай рассказывай пока есть время.
Что ж, я и сам не против рассказа. В голове всплыли обрывки подзабытых, но предельно интересных воспоминаний фон Ронина, которые вызвали у меня особый интерес.
Ведь эта история по-своему оказалась очень близка к другой, случившейся полтора столетия спустя, так до конца и не разгаданной.
Истории Жеводанского зверя...
— Начну издалека, друзья мои. — я делаю большой глоток. — Жил в старинном французском графстве Шалон портной по имени Николя. Знаменит он ничем не был, звезд с неба не хватал, но работу свою делал очень хорошо. А ходили к нему часто потому, что за пошив женской одежды он брал в разы меньше чем другие портные в городе. Любил он женщин, но без пошлости. И вдруг в городе начинают пропадать куртизанки. По одной в неделю. Сначала думали, что несчастные бегут от грязного дела, но очень скоро под мостом обнаружили первое тело. Было оно, мягко сказать, разорвано. И не зубами, а когтями огромной длинны.
Лермонт тяжело вздывает.
— Потом нашли и второе тело, тоже убитое. Следствие ничего не дало. Вмешались и светские и церковные власти. Тем более, местные все как один рассказывали, что видели огромного волка, ходящего на задник лапах, аккурат в местах нахождения тел. У страха глаза велики, но так или иначе, было созваны охотники. И церковный сыск. Все чин по чину. Назначили награду, раздали серебряные пули под отчет. Я в тот момент очень нуждался в деньгах, а в конце концов волк не человек, можно и поохотиться. Если бы я только знал…
— Ну и? Что дальше? — Тапани с широко раскрытыми глазами ждет продолжения.
— А ничего. Месяц выжидали, но никого похожего даже близко не выследили. Благо я силой своего обаяния прибился к одной охотничьей артели и нужды в крыше и еде не было. Настало затишье. Я начал собираться в Пьемонт, благо телохранители всегда были в цене, но в эту же ночь нашли еще два тела. — я разрубаю воздух рукой так резко, что финн отшатывается. — Ну все! Нет сомнений! Это опять волк разбушевался. Всем быть готовым!
— Неужто ты поверил в волка? — Джок отворачивается от свисающей ветки.
— Да, честно сказать, я пытался высказаться, но кто меня слушал? Все вбили себе в голову, что это именно волк. И никто был не в силах их переубедить. Люди тверды в заблуждениях.
— Французы. — качает головой Тапани.
— А дальше из столицы присылают королевского луветьера. Распорядителя волчьей травли. Он только недавно вернулся из далекой Африки и с собой чернокожего дикаря привез. Ну дикарь он по рождению и внешности, черен словно сажа, а по манерам и языку от француза не отличишь. Да только луветьер это должность для прикрытия, а был сей господин из тайного королевского сыска, с такими полномочиями, что нам и не снилось. Начали королевские слуги народ опрашивать. И понеслось. Кто кого видел: кто просто волка огромного, кто волка в броне шипастой, кто человека с волчьей головой, кто волка прямоходящего. Ничего распорядителю узнать полезного не удалось. У страха глаза велики. Никто ничего конкретного сказать не смог. Люди начали подозревать друг друга, понеслись доносы.
— Ну это как обычно. — хохочет шотландец. — У нас в Эдинбурге ой сколько народу погубило соседей и знакомых. Тут ведьма, там ведьма. Странные люди. Хотят на чужом горе собственное счастье построить, а не бывает так. Господь все видит и по делам судит.
Страны разные, времена разные, а проблемы одни и те же... Уж лучше бы радости.
Я ловлю себя на чувстве усталости, но не тела, а скорее души. Все-таки именно занимать место Себастьяна я совершенно не желал. А уж при мыслях о том, что, быть может, когда-нибудь мне придется выдавать себя за него перед Викторией…
— Все хорошо, командир? — голос финна заставляет вынырнуть из своих мыслей, — Фон Ронин?
— Нет-нет. Просто задумался. — я сильно зажмуриваюсь и широко раскрываю глаза, чтобы прийти в себя.
— Ты как вернулся словно сам не свой. — Лермонт участливо заглядывает мне в глаза.
Он догадывается?
Нет, быть не может!
Я отгоняю от себя эти мысли и произношу.
— Все в порядке, друг мой. Голова что-то приболела...
— Ох, вот я бы этим ляпуновцам! — Тапани потрясает грозным кулаком.
Я примирительно улыбаюсь.
— Да теперь уже поздно.
— А надо было нас собой брать! — надувается горец. — Такого бы точно не случилось!
— Вы дальше слушать будете? — решаю перевести тему я.
— Ну так рассказывай. Интересно же. — быстро соглашаются товарищи.
— Так вот. — продолжаю я, — Понеслись доносы. Наш дуэт охотников прекрасно понимал, что все это чепуха, а во многом и опасная ложь, попытка свести личные счеты. В этот момент пропала последняя женщина. Молодая жена местного чиновника. Но злодей не знал…