Путь диких гусей
Шрифт:
Не решили только, как поступить со связанными воинами. Одни предлагали задушить их, другие оставить так, как есть, а третьи и вовсе отпустить с миром.
Неожиданно между спорщиками появились две девушки, которые заголосили во всю мочь, что никуда не пойдут, ежели не освободят их любимых. Причем одна из них оказалась дочкой Азата.
— Вот так дела-а-а! — поразился тот. — Когда же вы снюхаться с ними успели? То-то вас в позапрошлую-то ночь на месте не было. Ах вы, сучки! Подстилки несчастные!
Но шуми не шуми, а девки голосили всерьез, и надо было чего-то решать, Два старика подошли с улыбкой к охотнику и что-то тихонько у него спросили.
— Да мне-то
— Вы согласны стать их женами? — спросил старик у девушек, кивнув в сторону землянки, где томились пленники.
Обе девушки обрадовано закивали головами и растянули рот в улыбке, смущенно пряча глаза.
— Ладно, коли так, — вымолвил старик, также улыбаясь, — пойду тогда парней согласие спрошу. Куда ж деваться… — и заковылял к землянке.
Через короткое время он вышел оттуда, пряча в ножны свой нож.
Девки испуганно взвизгнули, едва не сбив его с ног, бросились в жилище к своим любимым. Вскоре оттуда послышались радостные всхлипывания и показались улыбающиеся все четверо и направились в лес вслед за остальными.
КРУГ МЕРТВОЙ ЛУНЫ
Полдень застал Едигира и его спутников, пробирающихся по звериным тропам через чащобу, примерно в середине излучины меж Иртышом и Тоболом.
Они мчались без остановки, не жалея коней, и те все чаще переходили на шаг, тяжело поводя осклизшими от пота боками.
Почти не говорили, перебрасываясь короткими фразами. Возможно, что ехали бы так и дальше, пока совсем не выбились бы из сил их кони, но, обернувшись, Рябой Hyp заметил, что голова хана тяжело клонится на грудь, а повязка на плече пропиталась кровью. Как раз подъехали к небольшому ерику, и Hyp поймал коня Едигира за недоуздок и велел остановиться обоим нукерам.
Едигир слез на землю сам, но было видно, что удается это ему с огромным трудом, напряжением последних сил. Не каждый день на долю одного человека выпадает столько событий…
Все тяжело повалились на траву рядом с зарослями тальника, стянули с себя взмокшую одежду, обмахиваясь ею от налетевших комаров.
Рябой Hyp внимательно осмотрел рану Едигира, из которой сочилась кровь, поцокал неодобрительно языком и отправился к речке умыться и утолить мучившую его жажду. Два других воина также зашли чуть ниже по течению по щиколотки в воду и с видимым блаженством плескали в лицо прохладной речной водой.
Хан с усмешкой взглянул в их сторону, подумав, что, узнай они о его казни этим утром, навряд ли что изменилось бы в поведении преданных ему людей.
Вернулся Hyp и аккуратно залепил рану, замотал ее свежей тряпицей. Посоветовал вложить руку в перевязь, чтобы меньше ею работать, но Едигир отмахнулся, надеясь, что и эта рана заживет, как и все остальные, дай только срок.
Пока Рябой Hyp хлопотал вокруг него, Едигир внимательно всматривался в неулыбчивое лицо своего спасителя и думал, ради чего тот заботится о нем.
— Скажи, Hyp, — обратился он неожиданно к тому, закончившему перевязку и выкладывавшему кой-какие припасы из чересседельной торбы, — вот пришел другой человек, который считает себя главным ханом и хочет убить меня, чтобы стать им…
— Ну, для этого ему нужно сперва убить меня, их и много других людей. — Нyp широко повел рукой, указывая на двух воинов, подсевших к ним и уважительно молчавших в присутствии повелителя. Через тальниковые кусты хорошо просматривались высокие кручи правого берега Иртыша, и казалось, что находящиеся здесь в лесных зарослях люди просто решили порыбачить или возвращаются от родичей и никуда не спешат.
— Я не об этом, — Едигир недовольно дернул, забывшись, больным плечом и тут же сморщился, — если он все ж таки казнил бы меня этим утром, то что бы делали все вы?
— Мстили за тебя, хан! — сочли своим долгом выкрикнуть оба воина.
Едигир не знал их имен, а интересоваться этим не считал нужным и потому пропустил их ответ мимо ушей, ожидая, что ответит Рябой Hyp.
Тот же немного помолчал, раскладывая на траве несколько вяленых рыбин и куски разломанной лепешки. Потом жестом предложил всем присоединиться к трапезе и первым начал обдирать сухую рыбину.
— Знаешь, что я тебе скажу, дорогой хан, — он опять усмехнулся, и эта кривая усмешка удивительно шла его некрасивому лицу, — не тем твоя голова занята. Ох, не тем! Не ожидал даже, что начнешь ты сомневаться во мне и остальных нукерах… — Едигир было сделал протестующий жест, открыл рот, чтобы возразить, но Рябой Hyp торопливо продолжил:- Живому надо думать о живом, а ты, хвала богам, пока жив и почти здоров. Вот эта рыба, — подкинул на ладони наполовину ободранную рыбину, — жила себе, плавала, а вынул ее рыбак из воды, кем она стала? Правильно, пищей для нас. Ты пока наш хан, и рано выбирать себе другого. Но уж коль тебя интересует, что бы я делал, коль ты бы ушел в иной мир, к своим предкам, то отвечу. Дрался бы! Да, не знаю с кем и за кого, но бился бы до последнего. Эти степные суки пришли не за тем, чтобы выбрать себе подходящего кобеля и наплодить от него щенков. Нет, им нужно то, чем владеем мы и что не перепадает в их поганую глотку. Они жадны и алчны. Они ненасытны, и от них не откупиться, как мы делали то много раз в другие годы. Они нашли хана, который оказывается главней тебя, потому что рожден от другой матери и отца. Нет, хан, ты мне милей не по знатности и родовитости, а потому, что спишь рядом со мной. Вот, — закончил он свою страстную речь, видимо самую длинную в его жизни, и принялся крепкими зубами рвать жирные куски от рыбины, торопливо жуя их и чавкая от удовольствия.
Оба других воина согласно кивали головами, выказывая свое одобрение начальнику охраны и набивая рот едой.
Объяснение Рябого Нура вроде бы успокоило Едигира и даже почти сняло груз с сердца, что тяготил его весь сегодняшний день. Но… Но в Нуре он как раз и не сомневался. Он в душе надеялся, что тот ответит не только за себя, но и за других воинов, а главное, за беков, мурз и ханов, которые более всего вызывали опасение у Едигира.
— Ладно, — негромко проговорил он, — извини меня и не думай более об этом. Все будет хорошо. Они уже приходили, и не раз… Дед мне еще рассказывал, что когда-то пришли их шаманы и предложили порушить наших богов, принять их веру. Наш народ убил их. А что из этого? Почти каждый год они ползут, как саранча на посевы, и сколько ни убивай их, конца не видно…
— Ладно, хан, — сказал все с той же усмешкой Рябой Hyp, поднимаясь с травы и отправляя последние крошки в рот, — твое дело думать, а наше дело воевать. Так я говорю? — обратился он к другим воинам.
— Так говоришь, Hyp, так, — закивали те, вскакивая и направляясь к лошадям подтянуть подпруги.
— Ехать надо, ехать, — уже на ходу и ни к кому не обращаясь, проговорил Рябой Hyp, — думать потом будем.
…Уже под вечер они въехали во владения Соуз-хана — давнего противника Едигира в борьбе за престол. Ослабевшие лошади едва шли и требовали отдыха, хорошего корма. Устали и сами всадники. И как не хотелось Едигиру именно сейчас заявиться в городок этого хитрющего пройдохи, но иного выбора у них не было.