Путь Дракона

Абрахам Дэниел

Маркус выдавил из себя смешок. Певец прервал свое пение, чтобы набрать воздуха для следующего куплета. Маркус встал.

— Эй, ты! Довольно. Тут серьезные мужики пытаются подумать.

Моряк нахмурился.

"Кто вы такие? Я вас не знаю. Идите на х…!"

— Тот, кто говорит тебе "хватит". — ответил Маркус.

Моряк фыркнул, затем прищурился всматриваясь в выражение лица Маркуса, вспыхнул краской и сел обратно за стол, повернувшись к Макрусу и Ярдему спиной. Маркус обернулся к своему спутнику.

— Этот фургон будет притягивает к себе мечи и кровь, мы оба знаем это, — проговорил Маркус мягко, — Столько

богатства в одном месте это явный призыв к убийству. И ты говоришь, что стоять перед ним было бы правильно с нашей стороны?

— Нет, сэр. Это было бы чертовски глупо, сэр, — сказал Ярдем, — Только вы бы это и сделали.

Маркус встряхнул головой. В его воспоминаниях Мериам тянулась к нему из пламени. Он поднял её умирающее тело на руки, он мог слышать запах горящих волос и кожи. Он чувствовал как она ослабла у него на руках, и вспомнил как подумал что она спасена, она в безопасности и лишь потом осознал что на самом деле означает эта мягкость в её суставах. Теперь он уже не знал, были ли это его настоящие воспоминания или события из его снов.

Ситрин Бел Саркур. Он представил её повозку. Представил миниатюрную первкровного возничего средних лет, на её месте, или хозяина каравана и его жену, или Мастера Кита и Опал. Любого кроме неё самой.

Он тер глаза пока перед ними не поплыли цветные пятна. Неясно шумело море, острый яблочный запах сидра прорезался сквозь холодный воздух. Злость в его груди рассыпалась, как броня, сделанная из бумаги и Маркус выругался.

— Пойти найти её, сэр?

— Надо бы, — ответил Маркус, бросая монеты за выпивку на стол. — Пока она не натворила чего-нибудь опасного.

Гедер

Гедер мог бы столкнуться с большими затруднениями, скрывая свою аферу, не ожидайся его провал с самого начала. Вместо этого он и его не слишком надежные солдаты дохромали до города, сдали тонкие отчеты и были отпущены. Гедер вернулся к своим вялотекущим обязанностям: вытряхивать налоги, арестовывать лоялистов и всячески угнетать народ Ванаи во имя Алана Клина.

— Я не могу заплатить столько, — сказал старик Тимзинай, поднимая взгляд от налогового уведомления, — Принц заставил нас заплатить вдвойне перед войной, а теперь вы хотите еще столько же.

— Это же не я, — сказал Гедер.

— А кроме тебя я больше никого здесь не наблюдаю

Магазин был на тёмной улице. И тут и там лежали куски кожи. Около закрытого клеёнкой окна стоял латунный манекен, на котором висел костюм из чёрной дублёной кожи, до сих пор едва пахнущий. Как броня кожа была слишком тонка и, поэтому, бесполезна. Едва ли лучше обычной ткани и, вероятно, хуже, чем хорошая стёганая куртка. Однако, с другой стороны, в суде она смотрелась бы впечатляюще.

— Хотите его? — спросил тимзинай.

— Что, простите?

— Плащ. Его заказал мастер каналов — и исчез ночью, — он зажал налоговое уведомление в черной чешуйчатой руке — накануне того, как нас освободила благородная империя. Он не окончен, но у меня осталось много нужной краски, и я могу перекроить его под вашу фигуру.

Гедер облизал губы. Он не мог. Кто-нибудь обязательно спросит, как он достал этот плащ и ему придётся объясняться. Или солгать. Что если сказать, будто он купил его по дешёвке, возможно на южных дорогах или у одного из тех маленьких караванов, что они искали.

—

Вы действительно сможете перекроить его?

Губы тимзинай расплылись в циничной ухмылке.

— Вы могли бы потерять это? — спросил он, кивая на бумаги.

На миг Гедер ощутил отголосок того удовольствия, с которым он уезжал от контрабандистов, увозя спрятанные под рубахой камни и украшения. Одно потерянное налоговое извещение. В худшем случае это оставит чуть больше пустого места в сундуках Клина, и сделает его отчет в Камнипол чуть менее многообещающим. Это позволит кожевеннику с его лавкой продержаться еще сезон; если бы тот попросил, Гедер, пожалуй, «потерял» бы извещение даже без отличного плаща, обещанного в обмен.

Да и по-сравнению с тем, что он уже натворил, двадцать серебряников, потерянных для Клина, были каплей в море.

— Никому не принесет пользы, если лишить работы честного человека, — сказал Гедер. — Я уверен, мы сможем с этим разобраться.

— Тогда становитесь на тот табурет, — сказал тимзинай. — Я хочу быть уверен, что вещь сидит на вас наилучшим образом.

Зима была засушливым временем года в Ванаи. Стены каналов, приспособленные для полноводья, на несколько футов возвышались над хрупким льдом и медленным темным потоком. Опавшие листья скользили вдоль оснований стен, и обнаженные мертвые деревья стояли в садах и беседках. Сосульки на деревянных карнизах домов становились тоньше день ото дня, а свежий снег все не выпадал. Ночи были суровыми, дни — просто холодными. Город ждал оттепели, таяния, свежих ручьев и жизни, которую весна принесет только через несколько месяцев. Все умерло или уснуло. Гедер шел по улице, слегка пружинистой походкой, его охрана следовала за ним.

Вернувшись домой в первый раз, Гедер запер дверь, достал купленный в Гилее полотняный мешочек и разложил камни и украшения на постели. Они представляли собой проблему, сверкающую под полуденным солнцем. Он был теперь богат достаточно, чтоб обеспечить себе более комфортный быт в Ванаи, но его богатство было не в монетах. Он, конечно, мог продать драгоценности, но обратиться к городским ювелирам означало рискнуть, что кто-то узнает камень или работу по металлу. И если Клин или кто-то из его фаворитов заметят, что у Гедера вдруг стало больше монет, чем полагается, ничего хорошего не последует.

Он решил проблему, отправив своего оруженосца обменять только наименее опасные камни — три круглых граната и алмаз в непримечательной серебряной оправе. В кошельке с монетами оказались серебро и бронза, медь, и два тонких кружка золота, таких хрупких, что он мог бы сломать их пальцами. Для его образа жизни это было богатством, и часть его он нес сейчас в рюкзаке вместе с книгой, готовый к последнему на сегодня заданию.

Академия фасадом смотрела на тесную площадь. В свои лучшим дни она была центром, для детей младшего дворянства, а купцы с высоким положением нанимали тут учителей и произносили речи. Путь под резными дубовыми сводами, ведущий в большой зал, был исписан именами ученых и жрецов, которые читали тут лекции вот уже более полутора веков со дня ее основания. Внутри пахло воском и сандаловым деревом, и пылинки висели в лучах солнечного света, который пробивался сквозь горизонтальные окна наверху. Где-то поблизости мужчина глубоким звучным голосом читал стихи. Гедер вдохнул воздух этого места.