Путь Инкуба
Шрифт:
Иллитиан остановился и более внимательно оглядел представителя Черного Схождения. Его белое блестящее лицо было растянуто в вечной широкой улыбке, по бокам от нее свисали щеки, переходящие в напоминающую бороду массу пурпурных отростков на подбородке. Черные ребристые одеяния скрывали на удивление тучное тело гемункула. Заостренный капюшон поднимался над его затылком, обрамляя уродливый лик. Существо заметило взгляд Иллитиана и повернулось к нему, улыбаясь еще шире, если это было возможно.
— Вы пришли, чтобы представлять Черное Схождение перед Верховным Властелином, — заявил Иллитиан.
— Имею честь, архонт, — несколько осторожно согласился гемункул.
— Тогда у нас тоже есть общие дела, которые нам следует обсудить, — без обиняков сказал Иллитиан.
— Это… весьма верно, архонт Иллитиан, — гемункул кивнул. — Нам нужно обсудить очень и очень многое. Я сожалею, но для этого понадобится иное время и место.
— Воистину. Пусть же будет известно, что я готов к решению, которое удовлетворит все стороны, — бесстрастно сказал Иллитиан. Он повернулся и пошел прочь, бросив через плечо: — Пришлите мне весть о своих намерениях, как только это станет возможно.
Зиклеядес, патриарх-ноктис Черного Схождения, молча наблюдал, как архонт Белого Пламени удаляется сквозь толпу. Ум патриарха по-прежнему быстро анализировал все, что могла значить эта казавшаяся случайной встреча. Зиклеядес был стар даже по меркам гемункулов, которые не так уж часто считали свои годы. Он дожил до такого возраста благодаря тому, что очень внимательно относился ко всему неожиданному и всесторонне изучал новую информацию, прежде чем брать на себя какие-либо обязательства.
Судя по докладам, полученным им от подчиненных, с отступником Беллатонисом уже должны были разобраться, но тут явился архонт, который ясно дал понять, что их общая «проблема» по-прежнему является текущей. Сам этот факт позже станет источником немалой скорби для этих подчиненных, и понадобятся новые планы исправления ситуации, если он окажется правдой.
Заявление Иллитиана, что он готов к решению, было завуалированным способом сказать, что он настроен помочь Черному Схождению в убийстве Беллатониса. Это само по себе было потенциально полезно и вместе с тем весьма тревожно, так как подразумевало, что Иллитиан знает слишком многое, и это не совсем безопасно. А это, в свою очередь, значило, что для полного заметания следов, ведущих к Черному Схождению, придется организовать еще одну смерть — смерть самого Иллитиана. Архонт Белого Пламени был широко известен и превосходно защищен от покушений, поэтому устранить его, конечно, будет совсем непросто.
Зиклеядес удрученно покачал головой. Его тревожило, что это критически важное событие произошло именно в это время. Возможно даже, что Иллитиан пытался подстроить хитроумный обман с целью навести тень на Черное Схождение, так что любое действие, которое они предпримут против него, послужит доказательством, что ковен повинен в Разобщении. С той же вероятностью могло быть так, что Иллитиан попросту пытался сбить патриарха с толку в надежде, что тот совершит какую-нибудь грубую ошибку, стоя перед Вектом.
Раздался грохот цимбал и вой рогов, призывающий ждущую толпу в зал аудиенций. Патриарх попытался сконцентрироваться на том, чтобы очистить свое сознание от любых следов вины или страха, которые могли бы его выдать пред ликом Верховного Властелина. Были времена, когда он просто не понимал, как это делают архонты.
Глава 18
Каудоэлит и другие кладбища
Мир за следующими вратами был темным, как ночь, и шумным, как буря. Черные языки испарений с воем проносились мимо, уносимые безжалостным сокрушительным ветром. С неба не светили ни солнце, ни звезды, поэтому Караэис поднял колдовской клинок и призвал из него тусклое голубоватое свечение, чтобы видеть, куда они идут. Ландшафт состоял из мерцающих почернелых обломков камня, перемежающихся кривыми серебряными ветвями, что торчали вверх, словно деревья после пожара. Предыдущий мир был морозным, этот же был горячим и удушливым, как лихорадочный сон. Земля под ногами источала нездоровый жар, как будто в глубине под обломками все еще пылал огонь. Врата, из которых вышли эльдары, тоже почернели, и их пронизанная серебром психокость скрывалась под горелой угольной патиной.
Это место Пестрый узнал уже точно: когда-то, давным-давно, он здесь бывал. То был Каудоэлит, иногда в шутку называемый мастерской Ваула — один из нескольких миров, которые именовали себя этим титулом до Падения. Каудоэлит стал полем боя еще до того, как проснулась Та, что Жаждет, когда соперничающие фракции эльдаров сражались за недостроенный искусственный мир, который создавался для спасения от неминуемого катаклизма. Война склонна создавать горькие, но поучительные истории, и это была одна из них: еще не готовый искусственный мир был уничтожен в сражениях, а его горящие останки обрушились вниз, распространяя разрушение по всей планете. Немногие эльдары выжили, но только для того, чтобы встретить тот самый роковой конец, от которого они пытались сбежать.
Чародей и аспектные воины осторожно продвигались по выжженному ландшафту. Ни один житель Каудоэлита не пережил вопля, с которым родилась Та, что Жаждет, но в последующие века здесь неоднократно пытались закрепиться всевозможные чужаки-мародеры. Были и войны за владение планетой: эльдары бились с мародерами, мародеры друг с другом, и даже, как ни прискорбно, эльдары со своими сородичами. Сам Пестрый прибыл сюда, чтобы противостоять орочьей заразе, но он слышал истории, что в разные моменты истории этот мир служил пристанищем для всех рас галактики, у каких только есть противостоящие пальцы.
Легенды о Вауле, боге-кузнеце, были известны даже за пределами эльдарской расы, и, казалось, ничто не могло поколебать веру в то, что на Каудоэлите до сих пор лежит некий огромный клад. Не проходило и поколения, чтобы какой-нибудь пропыленный книгочей или алчный пират не прибыл сюда, чтобы заявить свои права на сокровища. Тот факт, что эльдары сражались с ними, чтобы защитить планету, только подкреплял мифы. Правда же состояла в том, что на Каудоэлите действительно было сокровище, только не того рода, какой ценят другие расы. В древности этот мир обладал десятками, если не сотнями тысяч отдельных порталов в Паутину — причем любых, начиная от громадных корабельных ворот, способных вместить даже самые грандиозные эфирные корабли, до связанных друг с другом персональных порталов, которые позволяли мгновенно переместиться в любой уголок галактики всего за несколько шагов.
Распри и Падение положили конец всему этому. Уцелела лишь горстка первоначально существовавших врат, но они все же делали Каудоэлит жизненно важной точкой материальной вселенной, связующим звеном между бесчисленными нитями Паутины, которые сами по себе не соединялись друг с другом. Неудивительно, что Караэис привел их сюда. Несмотря на предыдущие насмешки Пестрого, немного было мест, которых нельзя было достичь через врата Каудоэлита. Возможно, чародей даже мог бы довести их до Бьель-Тана напрямую с этого мира-кладбища.