Путь истребителя

Поселягин Владимир Геннадьевич

результативна как кажется, встретишь ты врага или нет решит случай. Так что фактически это бесполезная трата горючего и моторесурсов. Тем более наши самолеты

кушать любили не обычный авиационный бензин, а с какими-то добавками.

Все четыре наших самолета стояли на начале взлетной площадки парами. Моя пара и Микояна.

По приставной лесенке я попал в кабину, техник помог закрыть фонарь. Запустив движок, я стал проверять все системы.

– Сокол-два, проверка связи. Прием, - произнес я в микрофон.

На

головах у нас были не обычные летные шлемофоны, а нормальные летные шлемы как из моего мира. Сбоку на нем, не мешая, бултыхалась маска. Даже комбинезоны у

нас были противоперегрузочные.

– Я Сокол-два, вас слышу Соловей-один.

– Принято.

Отдать команду на взлет я не успел, от стоявших у штаба командиров, там был и Кожедуб, подали сигнал запрета. Почему я уже видел не вооружённым глазом,

оставляя за собой дым, на посадку заходил один из самолетов соседнего полка. По-2 едва держался в воздухе, но продолжал ползти к полосе. Вот колеса коснулись

грунта и самолет стал катиться по взлетное полосе. Видимо пилот заметил нас, потому как сразу ушел с полосы.

– Соловей-один, воздух и полоса чисто. Разрешаю взлет, - прозвучало в наушниках.

– Сокол-два вас понял.

Прибавив газу, я держал тормоза, набирая мощь двигателя для взлета. При этом продолжал наблюдать за тем, как у севшего ночника суетятся санитары, командиры и

техники. Видимо кому-то не повезло. Раз самостоятельно вылезти не смог.

Нос начал подскакивать и я отпустил тормоз. Что мне нравилось в этих движках, можно взлетать с любой полосы, пофиг им и пыль и грязь.

С ревом самолет начал свой разбег в первый боевой вылет. Справа мелькнули люди у продолжавшего дымиться самолета, когда я потянул штурвал на себя. Самолёт

без проблем оторвался от поверхности воля, и начал карабкаться наверх. В кабине был первоклассный круговой обзор, поэтому обернувшись, я посмотрел на самолет

ведомого, который, не отставая карабкался следом. Пара Микояна как раз открывалась от земли.

В принципе никакой охоты не было, мы учились, вернее знакомились со своими самолетами. Изучая их повадки, слабые и сильные стороны. Поднимались на предельную

высоту, летали на бреющем. И это все примерно километрах в двадцати от фронта, ближе не подлетали, не демаскировались.

Был переданный из штаба вызов от поста ВНОСа, но на перехват высотного разведчика вылетела пара Кожедуба. Он сам, первым решил открыть боевой счет.

Мы в это время крутились в ста пятидесяти километрах южнее и не успевали на вызов. Поэтому не дергались, продолжая патрулировать и играя друг с другом в

догонялки, пробуя зайти в хвост друг другу. Когда горючего осталось на пятнадцать минут полета, я отдал приказ возвращаться.

В эфире в это время прошло сообщение о сбитом Кожедубом разведчике. По словам наблюдателей с поста, мощность залпа была такова,

что «Юнкерс» просто

разорвало, до земли долетели одни мелкие обломки. У Кужедуба была шестиствольная машинка, как у наших с Микояном ведомых. Страшная штука в умелых руках.

Свои машинки мы теперь чувствовали как пальцы на руке, на любое движение, они реагировали очень чутко, не сразу, но освоились.

Шли мы на бреющем, поэтому при подлете, когда эфир взорвался десятками сообщений, успели приготовится.

Радиостанции, что стояли у нас в самолетах и тот, что находился в штабе, было построено по-другому принципу, нет, шифровальных плат там конечно не было, но

немцам эту волну было не прослушать. Я особо не разбирался, что-то связанно с Герцами, так что общались мы спокойно, без боязни быть услышанными. Тут плохо

было в том, что посты ВНОС таких раций не имели и им приходилось связываться через наш штаб, а это уже потеря времени. Как нам сообщили, полк ночников

атаковали две пары охотников, расстреливая стоянки самолетов и с наземной техникой.

– Внимание. Немцев точно три пары. Они сейчас только так работают. Думаю третья в охранении. Хромой поднимаешься на полкилометра и страхуешь нас, а я атакую

смертничков, что безобразничают у девушек.

– Принял, Соловей.

Позывной Хромой он выбрал сам, так что тут без обид.

– Работаем. Малой. Заходим со стороны солнца.

– Принято, - ответил ведомый.

Тут нам не повезло, или не повезло третьей паре, тут как посмотреть, потому как она именно там и находилась, мы чуть не столкнулись, выйдя друг на друга лоб

в лоб.

Открыть огонь естественно мы не успели, при такой-то скорости, поэтому пролетели мимо разворачиваясь. Разница в скоростях у нас была километров в четыреста в

час.

– Хромой, третья пара твоя. Атакуй! – приказал я, после разворота возвращаясь к аэродрому.

– Принял. Атакую, - ответил командир второй пары. Они уже забрались на семьсот метров, и сейчас по моей наводке стали пикировать на заполошно мечущуюся

немцев.

При заходе на две первые пары «мессеров», выявились первые же недостатки, слишком большая скорость. Мы просто проскакивали мимо. Никакие учебные бой не дадут

того чувства бессилия когда атакуемый объект или резко уходил в сторону или сбрасывал скорость, из-за чего мы пролетали мимо не успевая среагировать.

– Поднимаемся наверх, тут игра идет в одни ворота, - приказал я.

Немцы уже разобрались в примерных ТТХ наших машин, и пытались разработать противодействие. Однако и мы тоже немного разобрались, и определились. Чай не

зеленые салаги, не первый день воюем.

Вкарабкавшись на километровую высоту, мы стали работать старыми добрыми «качелями». Ведущего третьей пары Степка Микоян уже сбил, упустив ведомого, поэтому