Путь из верхнего зала
Шрифт:
– Это хорошо, - она что-то черкнула на листочке.
– Самые подходящие для "Дворца Виктории" клиенты - практически единственные, кого мы можем туда допустить - это женатые мужчины, желающие усовершенствовать интимную сторону своей супружеской жизни через непредвзятый анализ своих наиболее затаенных сексуальных фантазий.
– Вы меня насквозь видите, - сказал я.
– Я и есть женатый мужчина, желающий совершенствовать интимную сторону жизни.
– Годится, - проговорила доктор Сиснерос. Сделав еще одну пометку в папке, она с улыбкой пододвинула ее мне.
– Распишитесь вот здесь и завтра утром,
В тот вечер мамуля спросила:
– Чем ты сегодня занимался? Если вообще хоть чем-нибудь занимался, конечно.
– Был в "Пути, ведущем вглубь", - ответил я.
– Купил путевку. Завтра у меня начинается отпуск.
– Ты уже два года нигде не работаешь.
– Работу я бросил, а отпуск - нет, - возразил я.
– Ты разве уже не путешествовал по этому "Пути вглубь"?
– В прошлом году я был на "Амазонских приключениях". В этом году я попробую... э-э-э... "Арктические".
Мамуля окинула меня скептическим взглядом. Она всегда на меня так смотрит.
– Нас ждут полыньи и охота на тюленей, - сообщил я.
– Кто эта Полинья? Наконец-то новенькая!
– Это места, которые никогда не затягиваются льдом.
– Делай, как знаешь, - вздохнула мамуля.
– Можно подумать, тебе требуется мое разрешение. Можно подумать, оно тебе хоть раз в жизни требовалось. Тебе опять письмо от Пегги-Сью.
– Мамуля, ее зовут Барбара-Энн.
– Невелика разница. Я за него расписалась и положила там, вместе с остальными. Тебе случайно не кажется, что его следует хотя бы распечатать? У тебя их уже во-от такой штабель на той штуке, которую ты зовешь туалетостоликом.
– А что у нас на ужин?
– спросил я, чтобы переменить тему.
На следующее утро я стоял первым в очереди к дверям "Пути, ведущего вглубь". Ровно в девять меня впустили в зал Ожидания. Я сел на табуретку перед своим ящиком и переоделся в халат и вьетнамки.
– Для чего этот серебряный молоточек?
– спросил я, когда появился служитель Скрипучие-Ботинки.
– Иногда ящики туго открываются, - пояснил он.
– Или туго закрываются. Ложитесь.
Прошлым летом вы были на "Амазонских", верно?
Я кивнул.
– Так я и думал. На лица у меня память просто зверская, - он начал лепить мне на лоб какие-то маленькие штуковины.
– Высоко поднялись по реке? Анды было видно?
– Да, на самом горизонте. Девушки-индианки носили узкие лифчики из коры.
– В ТДВ узеньких лифчиков немерено. За пять дней успеете прилично подняться. Только не торопитесь осматриваться в комнатах: понимаете, чтобы войти в дверь, вам достаточно ее увидеть. Наслаждайтесь не спеша. Зажмурьтесь.
Я зажмурился.
– Спасибо за совет.
– Я составлял программу, - пояснил он.
– Сделайте глубокий вдох.
Ящик скользнул в бокс. Едко запахло витазином, и я точно пробудился от сна. Я находился в сумрачной библиотеке. Стены были обшиты дубовыми панелями. Она стояла у окна с узкими стеклами в тюдорианском стиле, за которым виднелось что-то вроде сада. Она была одета в короткую комбинацию из изумрудно-зеленого шелка с апельсиновой искрой, обшитую по боковым швам трепещущими кружевными рюшами. Сильно декольтированный корсаж, украшенный матерчатыми пуговицами. Широко
– Шемиз*.
Так, разжав кулак, обнаруживаешь на ладони вещицу, о которой просто-напросто забыл. Я подошел к окну и встал рядом с Шемиз. Сад на поверку оказался участком земли, разгороженным низкими живыми изгородями и расчерченным дорожками, которые были посыпаны гравием. Все это начинало мелко дрожать от слишком пристального взгляда. Отвернувшись от окна, я увидел дверь. Она была в дальней стене, между двумя книжными шкафами. Пригнув голову, я переступил порог и оказался в спальне, оклеенной обычными бумажными обоями. Окно с белыми переплетами. Вязаные половики на некрашеном сосновом полу.
– Шемиз, - позвал я. Она стояла в простенке между окон, одетая в боди из кремово-белого стрейч-атласа, с чашечками на проволочном каркасе, обшитыми белыми кружевами, и треугольным вырезом. Верхушки деревьев под окном трепетали, точно от ветра. Очевидно, я поднимался все выше. На атласной спинке ее боди был низкий треугольный вырез, повторявший своими контурами передний. Мне понравилось, как врезаются в ее тело бретельки. Едва повернув голову, я увидел дверь. Она была на ступеньку ниже комнаты, и пришлось пригнуться. Я оказался в длинном темном зале с узкими окнами, закрытыми плотными шторами. Шемиз сидела на вычурно изогнутой козетке, одетая в сорочку в стиле "куколка" из небесно-голубого тюля, отделанную кружевными оборками. Под сорочкой были видны лифчик из кружев-гофре и такие же трусики. Одной рукой я отдернул штору. Далеко внизу я узрел кроны деревьев, а под ними - булыжные мостовые, мокрые от дождя. Я сел рядом с ней. Она по-прежнему была обращена ко мне затылком, но я чувствовал, что она улыбается. Действительно, почему бы ей не улыбаться? Она существовала лишь в те минуты, когда я был рядом с ней. Она была обута в легкие туфельки, отделанные кружевом, как и ее трусики. Я не помешан на женских ступнях, но в этих туфельках ее ножки выглядели очень привлекательно. Я смаковал наслаждение, пока кружева ее трусиков не отпечатали свой узор в моем сердце. И вдруг мне послышалось, будто какой-то слабый голосок взывает о помощи.
Оглянувшись, я увидел в стене низкую, полукруглую дыру, ненамного больше мышиной норы. Мне пришлось ползти по-пластунски, и все равно я еле протиснулся в нее, выставив вперед плечо.
Я оказался в коридоре без единого окна с бетонным полом. Стены были голы. Пол - холодный и какой-то кривой. Стоять было трудно. У стены штабелем лежали свеженапиленные доски. На этом штабеле сидела девушка в красной кепке. Кепке типа бейсболки.
Девушка встала. Она была одета в футболку с надписью:
МЕРЛИН СИСТЕМС НАШ СОФТ РАБОТАЕТ, КАК ЛОШАДЬ Я понял, что, кажется, ничего не понимаю.
– Шемиз?
– Нет, не Шемиз, - ответила она.
– Не Шемиз, - произнес я.
– Что вы тут делаете? Это мои...
– Тут ничего вашего нет, - процедила она.
– Вы сейчас не в ТДВ. Вы в параллельке. В цикле программиста.
– А как же сюда попали вы?
– Программист - это я.
– Девушка-программист?
– Естественно. Девушка и программист, - под футболкой у нее были мешковатые белые хлопчатобумажные трусики.
– Ну, что вы думаете?