Путь из верхнего зала

Биссон Терри Бэллантин

– Думать от меня не требуется, - я почувствовал, что начинаю злиться. Это Неопосредованный опыт. А вы не относитесь к числу моих фантазий.

– Погодите с выводами. Я дева, заточенная в темнице. А вы настоящий мужчина. Вы ведь пришли на мой зов, верно? Мне нужно, чтобы вы помогли мне попасть в Верхний зал. В Верхний зал! С какой небрежностью произнесла она эти три слова.

– Говорят, он еще не открыт.

– Открыт-открыт - для тех, кто знает дорогу, - возразила она.
– Есть короткий путь через мышиные норы.

– Мышиные норы?

–

Чересчур много вопросов задаете. Я вам покажу. Только делайте именно то, что я скажу. Самостоятельно вам осматриваться нельзя.

– Это почему же?
– я вновь почувствовал, что начинаю злиться. И огляделся по сторонам, просто чтобы настоять на своем. И увидел дверь.

– Потому, - пробурчала девушка у меня за спиной.

Но я уже переступал порог, пригнув голову. И оказался на старомодной кухне с белыми деревянными шкафчиками. Шемиз стояла у стола, помешивая в горшке огромными ножницами. Она была одета в облегающий, очень открытый лифчик без бретелек, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней оказались трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики были белые.

– Шемиз!
– воскликнул я. Интересно, озадачило ли ее мое исчезновение. Разумеется, не озадачило. Позади нее кто-то либо выходил, либо входил в дверь кладовой.

Это был я.

Я был одет в халат с эмблемой "Пути, ведущего вглубь".

Это действительно был я.

Мой взгляд уперся в пятнистый потолок зала Ожидания.

– Что случилось?
– спросил я. Мое сердце бешено стучало. Слышался отчаянный скрип ботинок. Где-то взревела сирена. Других выдвинутых ящиков, кроме моего, не было.

– Система грохнулась, - сказал служитель.
– Вас вызывают в отдел работы с клиентами. Срочно.

– Судя по нашим инфокартам, вы побывали там, где никак не могли оказаться, - заявила доктор Сиснерос. Она все время переводила взгляд с папки, лежащей на столе, на экран монитора.
– В районах, куда вы не имели ни малейшей возможности попасть, - глянув на меня, она сверкнула своими новыми зубами. Или вы что-то от меня скрываете? В сложных ситуациях я всегда предпочитаю косить под идиота.

– Что, например?

– Вы случайно не видели во дворце еще кое-кого? Помимо вас и вашего визуального "Эн-О"-конструкта?

– Еще одну девушку?
– я решил поддаться первому движению души. Она обычно предпочитает врать.
– Нет, не видел.

– Возможно, это была просто системная ошибка, - рассудила доктор Сиснерос.
– До завтра разберемся.

– Ну, как все прошло?
– спросила мамуля.- Прошло?

– Ну да, твоя Полинья, ваше арктическое злоключение?

– А-а, это... Отлично, - соврал я. Мамуле я всегда вру - чисто из принципа. Правда - слишком уж замысловатая штука.
– Научился управлять каяком. Завтра на весь день уходим в открытое море.

– Кстати, об открытом море, - сказала мамуля.
– Сегодня

я распечатала те письма и кое-что для себя открыла. Люсиль пишет, чтобы ты забрал свои вещи. Клянется, что он больше не будет тебя бить.

– Барбара-Энн, мамуля, - поправил я.
– И я желал бы, чтобы ты не распечатывала мои письма.

– Загадай желание, вдруг оно исполнится, - промурлыкала мамуля.
– Я их сложила назад в том же порядке. Тебе не кажется, что надо ответить хотя бы на одно из них?

– Мне нужно отдохнуть, - сказал я.
– Завтра мы идем на тюленье лежбище. Будем охотиться на льду.

– С ружьями?

– С дубинками. Ты же знаешь, как я ненавижу ружья.

– Это еще хуже.

– Мамуля, они ведь ненастоящие.

– Дубинки или тюлени?

– И те, и другие. Там все ненастоящее. Это Неопосредованный опыт.

– Что, и мои восемьсот девяносто девять долларов ненастоящие?

На следующее утро я вошел в зал Ожидания. Переодевшись, я сел на скамью и стал ждать служителя, разглядывая других клиентов. Большинство было одето в костюмы в стиле "сафари" или в пуховики. К 8:58 служители рассовали всех по ящикам. Скрипучие-Ботинки объявился лишь в 9:14.

– Из-за чего задержка?
– спросил я.

– В системе глюки, - сообщил он.
– Но мы их скоро выловим, - и он начал лепить мне на лоб какие-то маленькие штуковины.
– Зажмурьтесь.

Глюки? Я зажмурился. Услышал скрежет ящика; ощутил едкий запах витазина и точно пробудился от сна. Шемиз сидела на обтянутой парчой кушетке под распахнутым окном, одетая в коротенькую майку из сливово-красного стрейч-бархата с эластичной горловиной и кружевной отделкой. Также на ней были трусики-бикини того же цвета с завязками на бедрах.

– Шемиз, - произнес я. Я попытался сосредоточиться, но в голове неотвязно крутилась мысль о том, что вчера я сумел оказаться выше. Через комнату протрусила собака. За окном виднелся обычный французский парк с дугами мощеных дорожек. В голубом небе не было ни одного облачка.

Шемиз смотрела куда-то в сторону. Я сел рядом с ней, но неподвижность тяготила меня. Я уже собирался встать, когда мне послышался слабый голосок, взывающий о помощи. Опустив глаза, я увидел на плинтусе трещину. Сквозь нее не пролезла бы даже моя рука, но я смог протиснуться по-пластунски, выставив плечо вперед.

И вновь очутился в бетонном коридоре с досками у стены. Девушка в красной кепке заорала на меня:

– Из-за тебя я чуть не погибла!

– Глюки?
– спросил я.

– Как ты меня назвал?

– Не Шемиз?
– произнес я наудачу. Она сидела на поленнице, одетая в свою МЕРЛИН СИСТЕМС футболку и белые хлопчатобумажные трусики с большими выемками на бедрах.

– Ты назвал меня как-то иначе.

– Глюки.

– Глюкки. А неплохое имя, - глаза у нее были серые.
– Но учти - больше не зевать. Нам придется ползти по мышиным норам, не через двери, а то опять встретишься сам с собой.