Путь к ОкеануПовести и рассказы
Шрифт:
— Располагайтесь, ребята, — хозяйка Наташа накрывает журнальный столик и достаёт рюмки.
— Клофелинщицы, — шепчет Декс.
— Да уймись уже ты, наконец — я плюнул на все подозрения, полностью расслабился и тянул водку мелкими глотками.
Включили видак с музыкалкой, парниша извлёк свой пузырёк, тоже с водкой. Тётки пили мало, зато много танцевали, в том числе и медленные танцы с нами. Декс уже окучивал хозяйку, помогая убирать со стола и укладывать дочку. У неё не то муж военный в командировке, не то разведёнка, я так и не понял. Вторая Наталья обжималась с другом, а я раздумывал, где мне придётся кости кинуть — на стульях, или на полу. У нас такие посиделки сексом обычно заканчивались, в том числе и групповым, когда партнёров не хватало. И в наших извращённых мозгах даже не укладывалось, что нас пригласили в свою компанию просто провести вечер, выпить и потанцевать, поэтому мы были ужасно ошарашены, когда хозяйка сказала:
— Всё, ребят, поздно уже, вам пора. Спасибо за прекрасный вечер!
А-к-у-е-т-ь! Второй час ночи, «метро закрыто, в такси не содют». Но это в Москве, а здесь довезут тебя ночью в любое место. Север, здесь людей не бросают на улице. Поймали частника и благополучно добрались до Палкиной.
— Всё таки замечательные здесь люди, не испорченные цивилизацией, — замечает Декс перед сном.
Страшный помощник
Больше всех чудил по-пьяне, пожалуй, Страшный помощник, Чифмейт (старший помощник капитана). Сижу как-то раз ночью в курилке на его вахте. Идём по Онеге, за бортом туман, хоть ведром черпай. Мельком глянул в иллюминатор и окуел — метрах в трёх от нашего борта выворачивается широкая жопа какой-то «Волгонефти». Три метра на воде вообще не расстояние — стодвадцатиметровое судно не автомобиль, рывком руля его не отведёшь, чудом пронесло. На Волго-Балтийском канале Чиф въехал в жопу «Волгонефти», стоящей у стенки в очереди на шлюзование. Несильно въехал, откупились всего лишь ведром краски. И, наконец, втёрся правым бортом о стенку шлюза на входе, да так, что пробил второй танк. Слава Богу, шли в балласте, без груза, и экологическую катастрофу не устроили.
Пароход идёт полным ходом по извилистой речке, мы душевно сидим в каюте буфетницы и пьём портвейн. Я тереблю гитару, Мартышка (буфетница) пытается подпевать, а вахтенный начальник старпом поглядывает в люмик и умиляется:
— Ай, Декс, ай, молодца! Глядите, как лихо заруливает! Скоро шлюз, однако, Фил, сходи, не впадло, помоги ему прошлюзоваться.
Шлюзование. Кэп поднимается в рубку и видит такую картину: Дексон заруливает, я ворочаю рычагами машины, а Чиф, довольный, весёлый и пьяный, командует, развалившись в капитанском кресле. Получили по первое число, конечно, в основном Чиф, как старший. Когда в таких обстоятельствах случаются аварии, береговые крысы на разборе гундосят, что вот, мол, всему виной пьянка и расписдяйство. Им не понять, что за этим кроется душа настоящего моремана — широкая, бесшабашная и рисковая, у которой тяга к риску в крови ещё со времён парусного флота. О последствиях думаешь потом, когда заново всё переживаешь в памяти, смакуя каждую секунду. Тогда уже полностью ощущаешь остроту положения и возможные последствия.
Старпёнок
Приболевшую буфетницу Мартышку заменила жена Чифа — глупая до безобразия, ставшая объектом для стёба всей нижней палубы. Матросы задирали ей юбку, когда она драила палубу, открыто предлагали вдуть и прочие скабрёзности, та лишь хихикала в ответ. Зато она привезла с собой пятилетнего сынишку Лёху, который сразу сделался всеобщим любимцем.
Из всех услышанных слов он выхватывал на лету только мат и быстро разбирался, в каких случаях его вставляют. Сидим мы на юте, Декс что-то рассказывает, и как только произносит своё любимое «это просто писдец, мля», тут же рядом оказывается Лёха и бежит дальше, радостно крича:
— Пистец-пистец-пистец пля!
И быстро нашёл применение этому слову, шпанёнок! Была у него любимая подлянка — камни из нард за борт выбрасывать, мы за его пребывание на борту пар пять выточили, стали уже в карманах носить. Заходишь в курилку поиграть, там Лёха вечно трётся. Открываешь нарды — камней нет.
— Где кубики, Лёха?!
За борт показывает:
— Пистец.
Любил Лёха, будущий моряк, покомандовать. Поднимется в рубку, включит матюгальник и давай орать на всю акваторию:
— Польный пилёт плять! Рул плава на болт! Волёдя на бак! Декс на ют! Стоп машина! Атдать швартовы ёпанамать! (нахватался с других судов, у нас так не командовали).
Из курилки его было не выгнать, а когда оставался там один, брал кем-то не потушенный бычок и пытался затянуться. Я спалил его раз за этим делом, отнял окурок, набил пачку «Родопи» сладкими хрустящими палочками, похожими на сигареты и вручил — на, Лёха, кури. Тот потом только эти палочки и «курил», откусывая потихоньку.
Отца Лёха боялся, а мать не слушался абсолютно. Стала она как-то раз на него наезжать, как обычно, в салоне, во время обеда. Тот вдруг бац кулачком по столу:
— Пашла накуй, ктё в доме хазяин!
Мы выпали под столы, а та к Чифу со слезами жаловаться. Отхватил пацан писдюлей по-полной и малость приутих, но ненадолго.
Скучно нам стало, когда его увезли домой — настоящий мареман растёт!
Мак и крановщица
Просыпаюсь ночью от какого-то хруста, продираю глаза и вижу такую картину — Дексон усердно крутит мясорубку, перемалывая мак, который давно уже высох в пароходной трубе.
— Варить — палево, — говорит Декс, — давай сушняка хапнем.
— Ну, давай.
Сидим и закидываем ложками, запивая клюквенным морсом. Схавали по три весла, минут двадцать посидели — не прёт. Закинули ещё по трёхе — никакого ощутимого эффекта, только почёсываться начали.
— Ну его накуй, такой кайф, зря собирал, — обламывается Декс и поднимается в рубку на вахту.
Я следом, — мне скучно.
Утречко наступило, стоим в Черепке у причала, выгружаем чугунную чушку. Беру от некера делать бинокль и гляжу по сторонам. На противоположном берегу трахается раком молодая парочка, заметив зайчик от бинокля, машут нам руками и ускоряют темп.
— Вот те и порно халявное.
Декс хватает второй бинокль и начинает со смаком комментировать, а я перевожу окуляры на кабину крана. Там ловко двигает рычагами молодая девушка, черпая грейфером чугунную чушку из нашего трюма.
Видимо, мак всё-таки попёр, потому что я пошёл на берег и полез по скобам на работающий портовый кран с вращающейся башней. Крановая, слава богу, вовремя это заметила и остановилась.
— Свистнул хотя бы, — говорит, — на неделе один из ваших чуть не писданулся.
Только познакомились, в кабину вваливает амбал с монтировкой:
— Нина, всё путём?
— Нормально, разговариваем, — отвечает Нина.
Оказывается, её недавно какой-то пьяный придурок с рудовоза изнасиловать пытался прямо в кабине. Поговорили о жизни в Череповце.
— Как вы умудряетесь здесь выживать? — спрашиваю (огромный металлургический комбинат отравляет всё вокруг, и воздух и воду. На подходе к Черепку видишь ядовитое оранжевое марево над ним, а если вдохнуть полной грудью, клинит лёгкие).