Путь к последнему приюту
Шрифт:
Он неодобрительно помотал головой и, зло сплюнув в сторону, припустил со всех ног к забору…
Глава тринадцатая
Сгину я — меня пушинкой ураган сметёт с ладони
Гремело и сверкало по-прежнему — отчаянно, старательно и рьяно. Летняя гроза — душная и «бездождливая» — буйствовала вовсю, не зная отдыха и перерывов. Влажный тёплый ветер, сбитый с толка, дул короткими рваными порывами, бестолково меняя направления.
В «Волхове» (и такой, достаточно-просторный микроавтобус обнаружился в гараже графов Петровых), притаившемся в кривом тёмном переулке, его ждали Александра, Лёха и Ванда.
— Молодец, милый, — напряжённо улыбнувшись, похвалила супруга. — Славно отработано, без изъянов. Хорошо пылает, даже отсюда видны высокие светло-жёлтые всполохи. Причём, сразу в двух местах.
— Значит, новостей от Хана ещё нет? — догадался Егор.
— Пока нет. Ждём…
Где-то недалеко, сразу с нескольких сторон, тревожно и гнусаво завыли-запиликали голосистые сирены.
— Бесстрашные российские пожарные катят, — смущённо шмыгнув носом, пояснил Лёха, а после этого повинился: — Оно само, брат, получилось. Словно бы кто-то нетерпеливый коварно толкнул меня в спину. Виноват, конечно. Поторопился. Минут на шесть-семь раньше оговорённого времени стартанул. Извини.
— Ничего, бывает. Может, оно и к лучшему. Два очага пожара, это вам не один. И паники больше, и вообще…
По широкой улице, в которую «вливался» их переулок, проехали — одна за другой, и отчаянно мигая крутящимися сиреневыми «маячками», — три пожарных машины.
— Три, как известно, счастливое число…
Затренькал — легкомысленной и светлой мелодией — чей-то мобильный телефон.
— Слушаю, — поднесла аппарат к уху Александра. — Молодцы. Выезжаем, ждите…. У них всё получилось, — пояснила для остальных. — Поздравляю вас, соратники по ремеслу…
По лобовому стеклу автомобиля неожиданно ударили крупные дождевые капли.
— Ливень, наконец-таки, начинается, — облегчённо вздохнула Ванда. — Очень даже кстати. Как по заказу.
— Четырежды падут все вехи и устои. Исчезнут города, осыплются сады, — вдохновенно затянул Лёха. — Но что бы ни стряслось — печалиться не стоит. Дождь смоет все следы, дождь смоет все следы…
«Волхов» резко сорвался с места и, целенаправленно попетляв по улицам и переулкам минут десять-двенадцать, остановился в конце тёмно-серого пятиэтажного строения.
Вскоре из-за угла дома, не обращая на частые дождевые струи никакого внимания, вышла Лана, облачённая в фиолетово-сиреневую камуфляжную форму. Ещё через несколько секунд показался её муж с пятнистой курткой, наброшенной на голову. На сгибе правой руки Хана, тоже пряча голову под куртку, сидел черноволосый мальчишка в светло-голубой пижаме.
— Прямо-таки, счастливая семейная идиллия, — заводя автомобильный двигатель, растрогалась Александра. — Чуть не расплакалась…. Ванда, не лови ртом ворон, приоткрой правую дверку, размести промокших путников и выдай им полотенце — найдёшь в кармане за моим сиденьем.…. Устроились, орлы и орлицы степные? Отряхнулись? Обтёрлись? Тогда — стартуем…. Ну, докладывайте — что да как.
— Всё прошло строго по разработанному плану, — отчаянно блестя счастливыми фиалковыми глазами, зачастила Лана. — Сперва я разобралась с подстанцией. Ничего хитрого: оглушила пожилого охранника толстой доской и качественно раскурочила все рубильники. Потом — в противоположной части территории ангельского училища — полыхнул солидный пожар. Началась классическая паника, все охранники и преподаватели бросились, сломя голову, туда. Чингиз, забросив за спину брезентовый мешок с обгоревшим мальчишеским трупом, перелез через кирпичный забор, забрался на второй этаж и, сломав решётку на нужном окне, проник в помещение спальни…
— Угэдэй не закричал?
— Зачем же ему было кричать?
— Например, от страха.
— Моему сыну страх не ведом. Как и его отцу, потомственному и вольному степному хану. Если было бы по-другому, то я никогда не вышла бы за Чингиза замуж. Никогда и ни за что на Свете…
— Успокойся, боевая подруга. Не кипятись, пожалуйста, — по-доброму усмехнулась Александра. — Я тебе, безусловно, верю. Не ведом, так не ведом. Почему бы, собственно, и нет? Бывает, спорить не буду…. А почему сам Иван Степной молчит?
— Он занят. С сыном общается.
— Это точно, шепчутся, — подтвердил Лёха. — Причём, на классическом «степном» языке…. Шепчитесь-шепчитесь, родные. Не вопрос…. Что там, Лана, было дальше?
— Да, собственно, ничего особенного. Чингиз, вытащив из мешка, разместил обгоревший труп на детской кроватке, а под стол, предварительно оторвав чеку, положил зажигательную гранату замедленного действия. Потом они с Угэдэем успешно выбрались из учебного корпуса, перебрались через забор и встретились со мной. Всё, доклад закончен.
Дальнейший путь протекал под неторопливые разговоры о всякой всячине. В основном, о грозовом июньском ливне, продолжавшем вовсю бушевать за окошками автомобиля.
Неожиданно микроавтобус остановился возле высоких кованых ворот в таком же кованом и высоком заборе, за которым наблюдалось величественное каменное здание.
— Это, что же, дворец Константина Петровича? — удивился Егор. — Зачем мы сюда приехали? Поздновато для развёрнутого доклада. В том смысле, что ночь на дворе.
— Дальше, Егорушка, ты поведёшь машину, — приоткрыв автомобильную дверку, объявила Александра. — Занимай моё место.
— А ты куда?
— Во дворец великокняжеский, конечно. Ведь обязанностей фрейлинских никто не отменял.
— Дождь же идёт. Промокнешь.
— Ерунда. Найдётся — во что переодеться. Здешние гардеробы — солидней некуда…. Всем — спокойной ночи. Не скучайте без меня. Можете даже отпраздновать — успешное завершение операции. Только, пожалуйста, безо всяких там пьяных излишеств и прочих непотребств. Надеюсь на ваше благоразумие, дамы и господа. Всех благ…
Она, покинув «Волхов», уверенно зашагала к кованым воротам и вскоре скрылась — в пелене дождя.