«Путь к счастью Эллы и Миши
Шрифт:
Глава 8
Миша
Итан выгоняет народ из дома, а я лежу в кровати и ломаю голову над тем, как рассказать Элле о турне. В комнате темно, шум и голоса постепенно стихают, и в доме воцаряется тишина. Я приподнимаюсь, но только для того, чтобы включить айпод, выбираю «I Can Feel a Hot One» Manchester Orchestra, и затем ложусь обратно. Элла беззвучно спит обнаженная, расположившись на животе, ее волосы рассыпаны по спине, а простыня наполовину оголяет ее тело.
Лунный свет, льющейся через окно,
Ты не спишь? спрашиваю я, скользя пальцами вниз к ее попке.
Она кивает, не открывая глаз.
Не могу спать, когда ты так ко мне прикасаешься.
Как насчет этого? Я перекатываюсь на бок и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в поясницу. Это поможет? спрашиваю я, подавляя смех, когда она вздрагивает.
Нет, так еще хуже, но все в порядке. Можешь продолжать целовать там, если хочешь.
Я улыбаюсь про себя и снова целую ее спину, проводя языком по коже. Она извивается, и я вновь целую ее, затем опускаю голову ей на спину, располагаю руки на ее боках и пальцами сжимаю талию.
Ты помнишь что-нибудь о той ночи? бормочет она в подушку.
О какой ночи?
О той, когда мы сделали тату.
Я уже говорил тебе, когда мы проснулись на той скамейке в парке, я не помнил ничего тогда, не вспомнил и сейчас. Полагаю, эта была одна из тех ночей, после которой остаются пробелы в памяти.
Да, но я всегда думала, что ты так говорил, потому что беспокоился, что из-за случившегося я психану.
Ну, как бы это ни звучало, я, честно говоря, ничего не помню, произношу я. Если не считать того, что в один момент мы много выпивали на заднем дворе, пока остальные тусовались в моем доме, а в следующий миг я проснулся на скамейке в парке, твоя обувь куда-то подевалась, а моя рука чертовски горела. Хотелось бы знать, как мне удалось убедить нас обоих сделать тату. И как мне удалось заставить тебя сделать что-то такое долговечное, продолжаю я, Элла лежит тихо, звук ее дыхания переплетается с медленным темпом песни. Чем дольше она сохраняет молчание, тем сильнее я начинаю волноваться.
Элла Мэй?
Угу. Ее голос звучит пискляво и нервозно.
Моя ладонь скользит вниз по ее бедрам.
Ты солгала о том, что ничего не помнишь о той ночи?
Она медлит, а ее тело напрягается.
Нет. Я уже тысячу раз говорила тебе, что ничего не помню.
Милашка, кажется я распознаю твою ложь. Я щекочу ее бок, и она утыкается лицом в подушку, качая головой. Ты что-то помнишь, да? Я прижимаюсь грудью к ее спине, наклоняюсь через плечо и прикасаюсь губами к ее уху. Скажи мне. Я не буду злиться.
Я знаю, что ты не будешь злиться, произносит она, поворачивая голову так, чтобы ее лицо не касалось подушки. Но ты зазнаешься,
Никакого зазнайства, уверяю я ее соблазняюще. Обещаю.
Зазнаешься, Миша Скотт, спорит она. Я слишком хорошо тебя знаю.
Я могу заставить тебя сдаться и все рассказать. Я немного отстраняюсь от нее и провожу пальцем вдоль ее спины к центру между ног. Она подпрыгивает, когда я начинаю вводить в нее палец.
Миша! Она прищуривается в темноте, переворачивается на спину и вскакивает, лунный свет падает на ее обнаженную грудь. Это удар ниже пояса!
Я приподнимаюсь, кладу ее ноги себе на колени, поворачиваюсь и прислоняюсь к стене. Затем сажаю ее на колени, так что ее задница оказывается над моим членом.
Просто скажи мне, настаиваю я. Постараюсь не быть самодовольным, но я хочу знать.
Она вздыхает и кладет голову мне на плечо.
Хорошо, но только потому, что я люблю тебя.
Я целую ее в лоб, вдыхая слова, которые никогда не устану слышать.
Вполне справедливо.
Она снова вздыхает и кладет пальцы мне на живот.
Ты помнишь, как мы решили, что все в твоем доме нас раздражают и что нам просто нужно устроить собственную вечеринку, поэтому мы взяли бутылку «Бакарди» и ускользнули на улицу?
Я киваю, кладя подбородок ей на макушку.
Меня всегда все раздражали.
Да, но ты постоянно устраивал вечеринки. Она рисует узор на моем животе, потом на груди. Почти каждые выходные с тех пор, как тебе исполнилось шестнадцать.
Я испытывал скуку и любил отвлекаться. Ее прикосновение вызывает у меня дрожь, она единственная девушка, которая пробуждает во мне такое чувство.
Она проводит пальцами по моему животу и останавливает их в районе сердца, прижимая ладонь к груди.
Отвлекаться от чего?
Я накрываю ее руку своей и удерживаю на месте.
От тебя.
Она напрягается, и я тоже, потому что знаю, что за этим последует.
Ты поэтому спал со всеми подряд? тихо спрашивает она.
Я закрываю глаза, понимая, что она может почувствовать учащенность моего сердцебиения.
Разве я не говорил тебе, что просто убивал время до твоего прихода?
Да, но неужели ты действительно спал со всеми?
Я не спал со всеми. Даже и близко такого не было, объясняю я. Мне было шестнадцать и находился в постоянном возбуждении, и все, с кем я общался занимались сексом.
Так это происходило в результате давления сверстников? сомневается она. Потому что это на тебя не похоже.
Я открываю глаза и вздыхаю, отпуская ее руку.
Не было какой-либо определенной причины, и в этом вся суть. Я был молод, страдал от скуки и влюблен в свою лучшую подругу, а попытайся я предпринять что-нибудь, что выходит за рамки дружбы, она бы расстроилась. Половину времени я не знал куда себя деть и, честно говоря, Элла, большую часть времени я чувствовал себя дерьмом из-за того, как поступал, не только с другими девушками, но и с тобой. Я замолкаю, давая ей возможность высказаться, но, когда она не произносит ни слова, продолжаю. Помнишь тот раз, когда я заставил тебя участвовать со мной в гонке, и выиграв ее поцеловал тебя, потому что был слишком распален?