«Путь к счастью Эллы и Миши

Соренсен Джессика

Она нерешительно кивает, все еще прижимая руку к моему сердцу.

 Я чуть не врезала тебе, но это был рефлекс. Я не привыкла, чтобы меня так трогали.

 Ты психанула.

 Но только лишь потому, что была сбита с толку.

Я молчу.

 Из-за чего?

Она колеблется.

 Из-за себя, тебя и своих чувств к тебе.

 И что ты чувствовала? Я умираю от любопытства. Даже сейчас, когда она со мной, я обожаю слушать о нашем прошлом и о том, что иногда не только я молча страдал.

Она поворачивается ко мне лицом, согревая своим дыханием мою

грудь и прикасаясь губами к моей коже.

 Не знаю.

 Тебе понравилось то, что ты чувствовала? Я касаюсь губами ее лба.

Она колеблется, потом кивает.

 Да. Очень. В этом-то и была проблема.

Я улыбаюсь, глядя поверх ее головы в окно, где в ночной тьме светятся рождественские гирлянды. На дереве, ведущее в комнату Эллы, по которому я постоянно залезал, чтобы быть рядом с ней, также развешаны серебряные огоньки.

 Спасибо, милашка.

 За что?

 За то, что рассказала. Рад слышать, что не я один испытывал такие чувства, отвечаю я. А теперь расскажи о татуировках.

Она морщится, а затем поворачивает голову и смотрит мне в глаза.

 Это была моя идея их сделать, признается она.

У меня чуть челюсть не отваливается.

 Что?

Она закатывает глаза, садится, перекидывает ногу и устраивается верхом на мне, ее соски задевают мою обнаженную грудь.

 Мы были пьяны, и ты заставил меня поцеловать тебя, что я и сделала. И тогда я предложила дурацкую идею: как было бы ужасно смешно, если бы мы сделали что-то, чтобы могло запечатлеть этот момент, а затем решила, что это должны быть татуировки.

 И я добровольно пошел с тобой? спрашиваю я, но не со скептицизмом, потому что я бы так и поступил.

Она кивает, ее ладони скользят вверх по моим плечам, а затем обнимает меня сзади за шею, сосками потираясь о мою грудь.

 Ты отвел меня к Джейсону и попросил сделать татуировки в виде знака бесконечности.

 И что потом? спрашиваю я, нащупывая пальцами ее талию.

Она пожимает плечами.

 А потом все становится немного расплывчатым.

Кажется, то, что она сказала делает меня счастливым.

 Значит, все это время ты была причиной, по которой у меня есть это. Я поднимаю руку с татуировкой бесконечности.

Она очерчивает ее пальцем.

 Это сводит тебя с ума?

 Нет, я чувствую себя очень, очень счастливым.

 Почему?

 Потому что это доказательство того, что ты любила меня все это время.

Она облизывает губы и наклоняется ко мне так близко, что при моргании ее ресницы касаются моих.

 Хотя тогда я этого не знала, – шепчет она мне в губы, – думаю, ты прав, и я рада, что наконец-то это поняла.

Глава 9

Элла

Хотя я нутром чую, что пора остановиться, но следующим утром я вновь принимаюсь за чтения дневника матери. Тот фрагмент, который я читаю, был написан незадолго до ее свадьбы, и, похоже, она ей совсем не радовалась. Мама кажется подавленной и грустной, каковой не пристало быть будущей жене.

Не

уверена, что смогу это сделать. Прийти в здание суда и связать себя узами брака. Я лучше выцарапаю себе глаза. Если бы мать воспрепятствовала, мне бы духа не хватило ей перечить. Она считает, что от Рэймонда мало толку, и он разрушит мою жизнь, и к тому же сейчас я не в состоянии быть матерью или женой, особенно после того, через что мне приходиться проходить... резкие перепады настроения, сменяющееся то взлетами, то падениями. Возможно, она права, но опять же я чувствую, что моя жизнь уже разрушена, и наличие в ней мужа и ребенка ничего уже не меняет. Кроме того, я действительно считаю, что могла бы полюбить Рэймонда. Наверное. Но иногда сама мысль о том, чтобы сделать еще один вдох, кажется самой изнурительной работой в мире. Хотела бы я перестать дышать. Интересно, кто-нибудь может задержать дыхание и умереть?

Может мне стоит попытаться.

Я рассматриваю ее фотографию и рисунок цветка в вазе. Когда она его нарисовала и когда была сфотографирована? Когда она сделала эту запись в дневнике? До? После? Почему я так одержима этим? Просто забудь.

 Детка, ты готова? спрашивает Миша, застегивая кожаный ремень поверх поношенных джинсов.

Насторожившись, я закрываю дневник, заметив, что он нерешительно смотрит на него.

 Да, готова, как никогда.

 Все будет хорошо. Он застегивает ремень, тянется за одеколоном и снова бросает взгляд на дневник, когда я слезаю с кровати. Ты собираешься спросить отца о дневнике?

 Да, думаю, сейчас самое подходящее время. На мне черно-фиолетовая клетчатая рубашка и джинсы, заправленные в сапоги. Я расчесываю пальцами спутанные волосы и тянусь за дезодорантом, который лежит в моей спортивной сумке. Надеюсь, что он не сорвется из-за него.

Миша ставит одеколон обратно на комод рядом со стопкой старых гитарных медиаторов.

 Из-за чего ему срываться?

Я пожимаю плечами, снимая колпачок с дезодоранта.

 Дневник имеет отношение к моей маме, а что, если он захочет его прочитать?

 Тогда дай ему почитать.

Я наношу на подмышки дезодорант и бросаю его обратно в сумку.

 Ага, но в нем она пишет... о нем... не очень приятные вещи, по крайней мере, не очень приятное о том, что она чувствовала, когда выходила замуж.

Его кадык двигается, когда он сглатывает и проводит пальцами по волосам.

 Да, тогда, может, и не стоит. Он открывает верхний ящик комода и начинает рыться в нем, как будто ищет что-то, хотя там всего парочка старых футболок.

Я слегка касаюсь его руки.

 Миша?

Он напрягается от моего прикосновения.

 Да.

 Я хочу выйти за тебя замуж больше, чем что-либо в своей жизни, произношу я, поворачивая его лицом к себе, хотя его голова остается опущенной. И да, я знаю, что это звучит супер глупо, но это правда, так что... я замолкаю, когда он наклоняется ко мне.