Путь к себе
Шрифт:
— Девушка, объясните, пожалуйста, как такое может быть? — Спросил Блеврак у обескураженной соотечественницы, явно веселясь за ее счет.
Очень уж смотрелось оригинально, когда егренка в костюме, подчеркивающем талию, грызет черный острый ноготь и что-то бормочет себе под нос.
— Сама ничего не понимаю. На моей памяти такой ответ приходит в первый раз. — Подскочив к экрану, она принялась очень быстро что-то набирать. — Вот, запускаю расширенный поиск. Подождите еще немного, я вас очень прошу. Может проясниться ситуация. И понятнее станет, откуда родство с банком. Обычно наследство описывают иначе, если оно имеются.
Раздался очередной писк и на экране появилось сообщение о моем близком родстве с тремя миллиардами далайцев и с уже рожденными восемью детьми от несовместимых со мной мужчин, не входящие в те миллиарды. А сноска про банк так ярко и горела, как самый близкий для меня кандидат.
— Ничего не прояснилось. Скорее, только запуталось еще больше. Сейчас свяжусь с отделом генной модификации, — испуганно пискнула работница. — Присядьте, пожалуйста, я подам вам еще койно, оно очень похоже на ваше земной напиток кофе, но без его наркотической составляющей. Безопаснее он. К сожалению, специалисты отвечают не так быстро, как база.
— Еще бы ваша база давала ответы, а не чушь несусветную несла, — усмехнулся Блеврак и откинулся на мягкую и удобную спинку диванчика.
Мы с моим другом расслабились, обнаружив, что женихов у меня в галактиках Далая нет и не предвидится. А банк… Была у меня одна догадка о том, кто мог обратиться к ярым врагам вергенов, выгрызавшим у них свободу, и открыть на мое имя счет. Теперь остается только умерить любопытство, и попивая их пресный и невкусный койно, не тревожась, ожидать развернутый ответ. К ним мне уж точно придется лететь. Хотя бы ради открытия той самой неизвестной ячейки. А там и землю присмотреть возможность будет, и быт в новых условиях на месте рассмотреть. Самое то для нас с другом.
Спустя еще два часа и любезно предоставленный нам обед из вкусных саморазогревающихся пищевых контейнеров, активировался экран и со мной заговорил мужчина с бронзовой кожей и отсутствующими на голове ушами. По виду — типичный далаец. А уши у них имелись, но в отталкивающем для моего взгляда виде. Они как бы срослись с головой. Еще их отличали от землян наличие четырех пальцев на руках и ногах. В остальном они были красивы, хоть и грубой красотой. Настоящие широкоплечие мужики с поправкой на иную расу.
— Доброго времени, Аоина Юрьевена, — со страшным акцентом произнес он. — Мы ждали вас очень и очень долго. Признаться, уже потеряли всякую надежду. Я и сам начал готовить приемника, что должен передать далее нашу ответственную миссию. Как когда-то сделал это мой учитель.
— Доброго времени, — кивнула я, улыбаясь ему.
Располагающий к себе тип, с богатой мимикой лица и приятным голосом. Такому сразу хочется верить, даже такой перестраховщице, как я.
— Что значит — вы меня ждали?
— Ваш супруг, светлая ему память, в глубоком прошлом сделал вложение на ваше имя, но о нем не должны были знать ни его родные, ни общая база вергенов. Впрочем, как и все остальные связанные с ними расы и галактики. Именно этот хитрый модифициант и является «вашим супругом». Мы пометили ваше наследство подобным образом, желая сохранить для вас. По сути, это очень немалый счет, положенный под скромный когда-то процент. Для остальных подобная информация выглядела бы однозначно — возможный супруг, и никак иначе.
— С одним разобрались. Как я понимаю, Алина может получить содержимое ячейки, прилетев в вашу систему и подтвердив свою личность. Счет же активировать и перевести его содержимое на чип можете вы, раз связались с ней сейчас, — поторопил его Блеврак, явно уставший за сегодня и от разговоров, и от безделья. — Но как быть с уймой родственников, да еще и дети какие-то появились?
— Начну с самого простого. Дети у вас, Аоина Юрьевена, из тех клеток, что вы продали нам через клинику более года назад. Их, увы, вам не вернут. Прошло слишком много времени, теперь они считаются отцам более родными. К тому же, вы получили средства за них, и сделка прошла на законных основаниях.
— Я прекрасно все понимаю и не претендую на то, что мне не принадлежит даже по генетическому коду. Более того, очень рада, что моя авантюра, из которой я хотела лишь получить выгоду, подарила счастье восьми достойным мужчинам, — как можно радостнее заверила я далайца.
Судиться из-за детей, которых я не вынашивала, это абсурдная идея. Она могла прийти в голову лишь ему, повернутому на семье мужику.
— Вот и отлично. Оставшиеся же миллионы родственных соответствий — это те далайцы, в ком еще осталась сильна изначальная кровь вергенов. Мы же с вами их дети, хоть и с усиленными разными аспектами нашей природы. Наши создатели не желали в конце концов получить идеальное существо, и поставили запрет на скрещивание с такими же близкими нам собратьями. Ваша генетика очищена и является равной изначальной. Ведь ваше тело воссоздавалось из чистой многоуровневой структуры. Поэтому и нет у вас совпадений в наших галактиках.
— Но как же тогда появились дети? — удивилась я, едва не теряя нить разговора. — Вы все-таки сумели обойти запрет создателей, работая с моими клетками? Ведь и мои дети должны быть для ваших мужчин близкими родственниками в генетическом плане. Должно было произойти отторжение, а за ним и смерть плода.
— Все клетки от вас, отобранные у текущего нового тела, мы можем использовать практически без потерь образцов. Достаточно всего лишь очистить их перед оплодотворением. Далее прописать новые параметры, и можно работать как с обычными клетками. Так мы и поступили с теми десятью. Увы, выжили после этой тонкой работы не все. Порой случаются сбои, когда отрицание все-таки случается и велик шанс генетического уродства у младенца. Приводить в мир того, кто не выживет, слишком жестоко. Отцам, что получают столь неутешительный вердикт, государство возмещает затраты на нежизнеспособную клетку.
— Получается, это уже действительно не мои дети в принципе. От них осталось лишь что-то общее между нами, — облегченно выдохнула я, когда поняла, что простого оплодотворения никак не случится в моем случае.
А те клетки, что будут подходить к выходу, без наличия любимого партнера я смогу и дальше продавать нуждающимся. Им хорошо и мне прибыль.
Что-то с этой коммерцией я стала максимально меркантильной. Неприятно, но увы, без последствий никак обойтись не выйдет. Но мое самочувствие без недомоганий и болей меня более чем устраивало. Мое тело, мои клетки! Что хочу, то с ними и делаю.