Путь к свободе
Шрифт:
Приходит в деревню к успешным зажиточным селянам насланная белая женщина – плод зависти и проклятия людей, живущих по соседству в неблагополучном месте. Убивает она всех без разбора, каждую ночь забирает с собой на свет белый по одной семье, и не важно, сколько человек в ней – всех заберет, и грудничков невинных, и стариков немощных. Как против зла такого людям честным бороться? Пытались сразиться с духом бестелесным поначалу, да только этих героев больше никогда не видели, зато слышали снившиеся еще многие ночи выжившим душераздирающие крики, даже сквозь крепкие двери, или в подвале под домом. Вот тогда, когда отчаянье начинает дурить голову, приходит охотник и убивает заразу призванную, денег не просит за работу свою, но от подарков спасенных никогда
Ганс шел по тракту вторые сутки, он чувствовал – грядет что-то нехорошее на этой дороге. Невидимый зов витал вокруг него, кружил голову, придавал сил и направлял. Звенел нетерпеливо серебряный меч, покрытый вязью древних рун. Когда же светило зашло за горизонт, пришлось пустить резвую лошадь в галоп, зов требовал поторопиться. Но как бы охотнику не хотелось, быстрее ему не удавалось - кобыла скакала на пределе своих сил. Мужчина нахмурился и убрал со лба белоснежные волосы, мешавшие рассмотреть, что за всполохи виднеются неподалеку. Сердце забилось быстрее, клинок запел. Вот она, его цель.
Не успел во время, одна жертва безумной нежити лежала в траве и не подавала признаков жизни. Даже в ночном сумраке Ганс увидел ужасную рваную рану молодого хрупкого длинноволосого юнца. Его попутчик отчаянно кричал и пытался попасть огненными сгустками в огромного упыря. Упырь уклонялся, попутно облизывая чудом сохранившимся языком окровавленные когтистые лапы. Охотник не останавливая лошадь, вытащил сапоги из стремян и спрыгнул на землю. Нежить почуяла нового человека и начала отходить к лесу. Громче запел клинок, вытянутый из набедренных ножен. Не длинный, одноручный, с простой гардой и обычной рукоятью, он словно имел свою душу, в отличие от своих украшенных всевозможными драгоценностями собратьев, никогда не чувствовавших на себе крови живого или неживого существа. Омерзительные глазницы нежити уставились на беловолосого человека - ее не отпустят просто так.
– Забирай своего мертвого друга и уходи, - охотник не хотел допустить этой ночью еще жертв.
Ларт обрадовался незнакомому человеку, как родному. Пришла помощь, теперь они с Софи будут жить. Но после слов охотника к магу пришло осознание того, что выжить после удара ядовитых когтей упыря молодой девушке скорее всего не удастся. Горечь и боль затопили сердце парня, когда он вблизи увидел, что стало с его попутчицей. Правая сторона тела сочилась кровью, на коже вокруг ран и на самих ранах образовался темный, дурно пахнущий гной. Плоть уже начала разлагаться. Ларт в бессилии рухнул рядом с подругой.
– Как же так, Софи, - мужские крупные слезы скатывались по лицу и падали в примятую траву. – Почему ты не убежала? Разве стоит жизнь даже самого лучшего в мире жеребца больше твоей?
Тем временем на поляне разыгрался нешуточный бой. Жизнь и смерть сплелись в поединке друг с другом. Нежить кидалась на человека с огромной скоростью, пытаясь задеть когтями, и тут же отпрыгивала, когда терпела неудачу. Беловолосый мужчина сосредоточенно оборонялся, заговоренный клинок резал мертвую плоть, словно горячий нож масло. Но порезы не причиняли особого вреда упырю - мертвое тело не способно чувствовать боль, а чтобы его упокоить, требовалось пронзить сердце и, для верности, отрубить голову, либо просто сжечь. Мужчина выжидал удобного момента. Шаг вперед, выпад – лезвие распороло левое плечо мертвого. Шаг назад, отпрыгнуть от ядовитых когтей, выдох, перекат под ноги нежити, замах слева и у противника осталась только правая нога. Толкнуть рассвирепевшего упыря рукой в гниющую грудь, пиная одновременно в колено на оставшейся ноге. Снова увернуться от когтей и целиком отдаться зову, который велит именно в этот момент ударить мечом в сердце противнику. Разворот вокруг своей оси, серебро удовлетворенно засветилось, с легкостью перерубая шейные позвонки, голова неупокоенного отделилась от тела и упала куда-то в траву. Песня зова в голове затихла.
– Софи, держись! – беловолосый мужчина обернулся в сторону отчаянно кричавшего парня. Он сидел около своего мертвого попутчика и пытался водой из фляги промыть гниющие раны.
– Оставь это бессмысленное дело, твой друг мертв. – Ганс подошел к мертвому юнцу, попутно вытирая меч краем снятого с себя плаща. Одежда на худеньком теле была разорвана до бедер, открывая ужасные раны и большую, чудом не задетую грудь, которая слегка поднималась, словно при дыхании. – Занятно, девка, да еще и живая. Удивительная ночка у меня задалась. Отойди-ка ты от нее.
– Нужно промыть раны от яда, - Ларт не терял надежды, хотя понимал, что с такими ранениями его подруга не жилец на этом свете. – Помоги мне, прошу!
– Отойди, паренек, - охотник подошел к своей лошади и что-то вынул из сумки, затем вернулся к Софи и опустился перед ней на колени. – Если хочешь, чтобы она жила, отойди и смотри молча, все вопросы задашь потом.
– Ты только верни ее, – кивнул маг и ушел успокаивать двух беснующихся лошадей, привязанных на краю поляны.
Ганс откупорил деревянную крышку из стеклянной бутылочки. Затем вытащил из небольших ножен кинжал – напарник одноручного заговоренного меча - лезвие которого изгибалось серебряной волной. Немного поморщившись от боли в порезанном запястье, мужчина направил свою вытекающую кровь в горло бутылочки с плескавшимся там зельем. Это зелье, изготавливаемое охотниками для себя и себе подобным, очищало и затворяло раны, нанесенные некоторыми видами нежити. Сейчас оно могло спасти жизнь несчастной девушки, оказавшейся не в том месте и не в то время. Но на все воля судьбы, значит так было предначертано. Не зря ведь Ганс почувствовал песню зова еще два дня назад, чего раньше никогда не бывало.
Из ран темными пузырьками медленно уходил весь яд, кровь остановилась, а края стянулись, но ужасающие розовые шрамы еще требовали долгого ухода, чтобы кожа нормально срослась и зажила до конца. Когда охотник перевернул девушку на спину, его закаленное в многочисленных битвах сердце вздрогнуло. Несомненно, несчастная когда-то обладала безупречной внешностью. Черные, изящно изогнутые, тонкие брови, пушистые длинные ресницы, прямой носик, белая чистая кожа, правая часть лица сохранила былую красоту... Но левая сторона лица теперь опухла, скривилась и потемнела. Бровь, рассеченная на четыре части, приподнялась вверх, словно в удивлении. Глаз, залитый черным гноем, оказался чудом цел, щека распухла, в одной борозде от когтей виднелась кость. Пухлые губы сложились словно в горькой усмешке, левый уголок опустился вниз, к рассеченному подбородку. Ганс вздохнул, и вылил остатки лекарства на раны, которые тут же начали исцеляться.
– Жива будет, - ответил охотник на немой вопрос пареньку. – Только, боюсь, не захочет она жить такой.
– Какой? – Ларт глянул в сторону укутанной в одеяла Софи.
– А ты сам посмотри, - предложил беловолосый мужчина. – Только не разбуди ее, организм ослаб от кровопотери. Ей нужен срочно целитель, чтобы продолжить лечение.
Ларт подошел к своей спутнице и удивленно выдохнул. Ее левая часть лица была скрыта под повязками, в правой же ничего не изменилось, девушка осталась такой же прекрасной, какой была до этой ужасной ночи.
– Но с ней же теперь все в порядке! – воскликнул юноша. – я видел, как начинали срастаться раны!
– Ах, да, я же наложил бинты, - горько усмехнулся охотник. – Когда она их снимет, постарайся, чтобы в том месте не оказалось ни одного зеркала. Сам потом поймешь, почему.
– Я запомню, - парень присел рядом со спасителем. – Я хотел бы вас отблагодарить, но у меня совсем ничего нет. Может я смогу что-то для вас сделать? Вы спасли не только мою жизнь, но и вытащили Софи из лап смерти.