Путь к Зеленому Огню
Шрифт:
– Шаман, ты обиделся?
– захлопала ресницами Элоиз.
– Вот уж не думала. Что ты на такое способен! Ты казался мне сильней и выше этого.
– Пошли, - мотнул головой Питти, приглашая степняков за собой.
– То есть можете остаться смотреть этот спектакль до конца, но я лично иду к сороконожкам. Их нужно готовить целый час, насколько я помню.
Тон его голоса был настолько мрачен, что даже любопытный Эль не спросил что такое "спектакль". Нельзя сказать, чтобы шаман испытывал к Элоиз сильные отрицательные эмоции, скорее наоборот, он умел быть благодарным, но неясность с лидерством в отряде его смущала.
– Помочь?
– Ничего, я сам, только отдышусь немного...
– Я все хочу спросить, Питти... А ты уверен, что там, в горах, есть достаточно хорошие угодья, чтобы мы смогли привести туда племя?
– Поговори при случае с духами, - посоветовал шаман.
– Может быть, они расскажут тебе то же, что и мне... В горах прежде жили люди, у них там была крепость, и пауки не могли с ними справиться. Думаю, им было чем кормиться, если ты про пищу.
– Но Питти... Это так далеко! Если бы вчера с нами было племя, то...
– То сейчас его бы с нами не было, - лесной человек с кряхтением поднялся и похромал дальше.
– Поговори с духами, Клас, ты же шаман. Правда, этим вечером камлать буду я, так что верни мне бубенцы и колокольцы.
Через некоторое время они действительно встретили смертоносца. Анза позаботился о стоянке как мог: освежевал в меру своего разумения добытых сороконожек, собрал сухого топлива и даже постарался утоптать на месте стоянки жесткую траву. Сам паук был сыт, после ночного перенапряжения пища была ему просто необходима, и он потратил утро на охоту. Степь предоставляла ему богатый выбор добычи.
– Ты забыл про воду!
– важно объявил Питти, встав прямо перед пауком, потом торжественно повернулся к Элоиз: - Ну давай свою железку, я пойду копать.
– Пожалуйста!
– клинок сверкнул так стремительно, что лишь врожденная реакция спасла пальцы шамана.
Расставшись с мечом, девушка отошла в сторону и порывисто села на траву, обхватив руками колени. Клас заметил, что на ее глаза блеснули слезы, но Элоиз тут же отвернулась, всем своим видом советуя не приближаться.
"Ты расстроена, маленькая?" - паук чувствовал смутную вину.
"Нет."
"Ты прячешься от меня. Что ты скрываешь?"
"Я ничего не могу от тебя скрыть, дурачок! Мне больно! Шаман хотел убить нас, теперь мы его спасли, но я по-прежнему его ненавижу!"
"Я не чувствую этой ненависти в тебе."
"Нет?.. Тогда что же я к нему чувствую? Надеюсь, я не влюблена, а?"
"Нет." - Анза задумался, потом осторожно продолжил: - "Ты простила его как человек, но продолжаешь ненавидеть как смертоносец."
"Я - смертоносец?!!" - девушка хохотнула вслух и болтавший о чем-то с Элем Стэфи встрепенулся.
"Анза, а как ты их убил?" - тут же послышался его любопытный голос.
"Несносный мальчишка!" - гаркнула на него Элоиз, приведя беднягу в полное недоумение, и разорвала контакт.
Поднявшись, она прошлась немного вокруг костра, уже разведенного хозяйственной Сойлой, отыскала глазами Питти - метрах в ста он нашел подходящую ложбинку и теперь ковырял землю мечом. Черные волосы развевались из стороны в сторону под порывами переменчивого степного ветра. Элоиз прикусила губы.
Она - смертоносец?.. Такая мысль никогда не приходила ей в голову. Долго общаясь с пауками девушка привыкла больше обращать внимание на свое отличие от восьмилапых, постоянно чувствовала себя человеком рядом с ними куда больше, чем рядом с людьми. Сегодня впервые Элоиз задумалась о том, что постоянное общение с Анзой в самых разных формах не могло не сказаться на ее сущности. Она - смертоносец?..
Девушка посмотрела на свои дрожащие пальцы и они показались ей корявыми, цепкими, похожими на когти восьмилапого. Да можно ли ей общаться с людьми? И что чувствуют ее спутники по отношению к ней, подружке паука? На секунду она представила себя глазами Стэфи: бессердечная, расчетливая, плетущая паутину тварь... Ей вспомнились крики людей, топчущих ногами крошечного Анзу, и волна противоречивых переживаний захлестнула средце. Кто она?
2
Вечером все повторилось, с той только разницей, что паук добыл не только пищи и топлива, но и выкопал "колодец". Никто не спросил, сколько на это ушло времени, и легко ли далась восьмилапому такая работа, все слишком вымотались. Даже привычные к долгим переходам степняки сильно устали, давала о себе знать бессонная ночь. Наевшись и напившись, все разместились вокруг костра и замолчали, думая каждый о своем. Неугомонный Стэфи попробовал было вступить в мысленный контакт с Элоиз, но был довольно грубо выдворен. Но уже через минуту мальчик изумился тому, что девушка сама подошла к нему, погладила по голове и даже поцеловала, после чего сделала несколько кругов вокруг костра и повторила ту же процедуру со смертоносцем.
Питти рассматривал эти маневры с обычной ухмылкой, которая впрочем время от времени сменялась гримасой боли - Сойла занялась его ранами. Зато Эль искренне переживал, чувствуя некоторую ответственность за рыжую девушку после произошедшей между ними близости.
– Стэфи! Пойдем-ка, поможешь мне поговорить с братом, - обратился он к мальчику.
– Есть дело.
Малыш, хоть и свернулся уже калачиком, намереваясь уснуть, с готовностью согласился выступить переводчиком и через некоторое время вся необходимая информация была доведена дло Класа. Попросту говоря, Элю чрезычайно хотелось утешить расстроенную чем-то Элоиз, но он смущался подойти к ней сам, вот и попросил заняться этим брата.
– Хорошо...
– зевнул юноша.
– Все равно Питти собирался заняться камланием, никому спать не даст.
Он поднялся на гудящие ноги и пошел к Элоиз, покосившись при этом в сторону мохнатой громады паука, съежившегося на границе света и тьмы. Трудно привыкнуть к тому, что это чудовище стало их спутником и другом. Зато как же быстро Клас привык дважды в день есть жареное мясо, прежде достававшееся только во время праздников Гусеницы! Да и на ночь никто, похоже, даже и не собирается уходить от костра... Теперь не хватает только приучить себя, что добыча каждый раз должна ждать на месте стоянки, умервлщенная и освежеванная ручным смертоносцем. Проходя мимо Питти, юноша услышал его слова, обращенные к Сойле: