Путь к золотым дарам
Шрифт:
Миновав ещё одну теснину, росы словно попали в другой мир. Вместо елей и пихт вокруг поднимались тисы, самшиты, лавры, словно на побережье тёплого моря, хотя местность здесь была не ниже, а выше. Недаром эту теснину звали Колхидскими воротами. Не в Колхиду ли уходили амазонки? А Шхагуаша здесь вдруг резко поворачивала и текла уже не на север, а на юго-восток. Глядя на уходящее на северо-запад, к двойной снежной вершине Фишта, ущелье, Выплата вздрогнул, скомкал поводья и с тревогой сказал:
— Север, холод, гора... Вот чего они ищут. Там, в истоках Шхагуаши, можно
— Север — худшая из сторон света, обитель Ахримана, — кивнул мобед.
— Значит, нужно остановить мужеубийц, пока они не стали сильны, как полуночные бесы. Вперёд! — решительно сказал Ардагаст.
Они ехали узкой тропой на высоте человеческого роста над мелкой, но по-прежнему бурной Госпожой Гор, пока уже под вечер ущелье не преградила засека из древесных стволов. На ней с луками наготове стояли воительницы. А на склоне горы, между истоком реки и снежной шапкой Фишта, чернела человеческая фигурка, и в руке её ярко, словно расплавленное серебро, блестел Барсман Воинов. Духовным зрением волхвы ясно увидели: не человек, а волчица стоит на задних лапах, сжимая в передней длинными когтистыми пальцами оборотня серебряные стрелы. В зверином обличье злым колдунам легче было творить свои чары.
Оба пса зло и тоскливо взвыли, почуяв окружавшую ущелье выше засеки простую, но мощную магическую ограду. Потом скрылись в лесу вместе с Серячком, Отправившись искать брешь в этой ограде.
На засеке появилась златоволосая амазонка.
— Царь Ардагаст! Я, Ардагунда, военачальница мужеубийц, возглавляю общину до избрания царицы. Ты опоздал, царь росов. Сестра Асатра уже почти окончила обряд. Если вы не уйдёте, мы сожжём вас огненными стрелами. Уходи, Солнце-Царь, слышишь? — Её голос вдруг стал почти умоляющим. — У тебя большое и славное царство на Днепре. Что тебе за дело до Кавказа? Тебе мало двух солнечных чаш — Колаксая и Сосруко? Скоро настанет ночь, и твои волхвы не устоят против волчьих чар, а твоя дружина — против Барсмана Воинов. Уходи, Солнце-Царь! — повторила она.
— Нет, не уходи! Мы отомстим тебе за нашу царицу! — крикнула кудрявая девочка.
— Да, я Солнце-Царь! — сурово произнёс Ардагаст. — А вы — стая волчиц, готовых пожрать само Солнце. Отдайте то, что украли, — не мне, а хозяину, я же верну ему чашу. Иначе я истреблю всю вашу стаю или сам погибну в бою.
Вдруг лицо Ардагунды озарилось радостной улыбкой.
— Оглянись, царь росов! Воины гор настигли тебя!
Снизу по тропе поднимались зихские всадники. Их теперь было всего два десятка, но росов — ещё меньше (двое погибли в бою с мужеубийцами в лесу). А больше всего бойцов было у амазонок. Предводитель зихов поднял руку в степном приветствии:
— Здравствуй, Ардагаст! Не ожидал тебя гак скоро увидеть. Что ты делаешь в наших горах?
Доко-Сармата Зореславич знал по южному походу как бесшабашного, лихого воина, любителя и любимца женщин, лёгкого в мыслях, как степной ветер. Ардагунда же, увидев зихского царевича, просияла от радости. Доко, её Доко, отец её сына! Он для неё... для них с Асатрой всё сделает. И Томиранда их уже не столкнёт в бою. Златоволосая амазонка замахала рукой, громко крикнула:
— Доко, милый, здравствуй! Эти росы гонятся за нами, а мы спасаем от них сокровища Сосруко. Они убили Томиранду! Защити нас, Доко!
Сердце Ардагаста на миг сжалось. Сейчас обе стаи бросятся на него, загрызут, а потом передерутся между собой... Но сначала пусть справятся с его росами! Тут не ровная степь, а горная тропа, на которой больше трёх всадников в ряд не уместятся... Половина дружинников во главе с царём развернулась лицом к зихам, остальных, противостоявших амазонкам, возглавил Вишвамитра. Клыкастый толстяк Мовшаэль тоскливо вздохнул, заметив среди росов перса и его змееголового демона. Кажется, драться всё-таки придётся...
Несколько мгновений Ардагаст и Доко смотрели в лицо друг другу. Оба молодые, смелые, похожие своей сарматской одеждой и закрученными усами. Только царь росов своей суровой решимостью совсем не походил на отчаянного и ветреного Доко. И тот понял: лёгкого боя не будет. Понял и вдруг громко сказал, обернувшись к Ардагунде:
— Эй, женщина, прекрасней тебя нет, но не надейся, что мужчины ради тебя перебьют друг друга! Ардагаст, ты что, соблазнился этим золотом или теми, кто его похитил?
— Видишь мою жену Ларишку? Разве можно после неё соблазниться мужеубийцей? Эти разбойницы сами соблазнились чужим золотом.
— Конечно! Золото Сосруко предназначено моему отцу и мне самим Шибле-Громовником.
— Громовником? Он сам сказал вам это?
— Нет, через своего посланца. Крылатого, с огненным мечом.
— А вызывал бога длинноволосый римлянин в чёрном плаще? — вмешался Вышата. — Он вам покажет ещё и не то. Но к росам этот Клавдий Валент, или как он себя ещё зовёт, не сунется: у нас скорее поверят последнему мошеннику с пантикапейской агоры, чем ему. Верно, дружина?
Росы в ответ дружно засмеялись.
— Потому мы и забрали сокровища из Гробницы Солнца, что узнали о вашей с Валентом затее, — сказала Ардагунда.
— Узнали от нашей волшебницы Асатры. Его любовницы, — ехидно добавила Меланиппа. Девочка возненавидела колдунью, втянувшую её мать в этот злосчастный поход.
Теперь уже хохотали все мужчины — росы и зихи. Ардагунда вытянула бы девчонку плетью, если бы не знала, что виновата сама. Хотела унизить предавшего её Доко, а высмеянными и униженными оказались все, кроме росов, и прежде всего мужеубийцы. С трудом сдерживаясь, военачальница амазонок громко сказала:
— Это золото нам вручила Артимпаса-воительница. А она сильнее и святее всех ваших богов-мужчин. И никаких сокровищ вы от нас, её жриц, не получите, если не победите нас в бою, а не на весеннем лугу!
В руках воительниц сверкнули клинки.
И тут вперёд выступил и подошёл к засеке Манучихр.
— Зачем лучшим воинам и воительницам степи и гор губить здесь друг друга? — степенно и миролюбиво заговорил мобед. — Я немного знаю обычаи мужеубийц. Мужчина, победивший в поединке царицу, может вступить с ней в священный брак. Этот брак не умаляет прав царицы, ибо встречаться с ней супруг может лишь за пределами Девичьей крепости. Я мог бы назвать некоторых славных сарматских и горских царей, ставших священными царями мужеубийц и защитниками их общины. Так не лучше ли решить дело поединком? А сокровища пусть послужат приданым.