Путь к золотым дарам
Шрифт:
— Чтобы понимать добро и зло лучше, чем эта чернь, тебе, сынок, нужно ещё узнать многое, чего она не знает и знать не должна. Ты ещё спустишься со мной в египетские гробницы и подземелья Гекаты, войдёшь в тайные храмы и поговоришь с мудрыми демонами. Иди же ко мне!
Он пристально взглянул в глаза Иоселе. Мальчику был знаком этот взгляд, проникающий в душу до самого дна, подчиняющий её до конца. Побледнев, Иоселе через силу шагнул навстречу отцу. Ноэми, бессильно прислонившись к стене, могла лишь с затаённым дыханием наблюдать за поединком двух самых
— Я не пойду, отец.
Горящий взгляд Валента метнулся к учёному, унизанные перстнями пальцы вытянулись вперёд, но на пути чернокнижника встала мерцающая преграда, еле заметная при масляном светильнике.
— Иоселе, держи завесу, — сказал учёный, и мальчик стал у другой стены, дотянув до неё магическую преграду.
— Мовшаэль!
Клыкастый демон появился из тёмного угла.
— Огненной завесы они не поставят, побоятся сжечь этот курятник. А эта тебе, лунному демону, не страшна. Ломай её! Да не в телесном виде, бестолочь, в духовном!
Белёсое толстое тело демона стало полупрозрачным и оттого ещё более страшным и мерзким. Он с силой бросился на преграду, впился в неё когтистыми лапами, и она задрожала под его напором. Но выдержала, хотя учёному и особенно мальчику это стоило большого напряжения. Переглядываясь, они подбадривали друг друга. Ноэми шёпотом взывала к Яхве. Менахем, не в силах встать, посылал демона во все преисподние. И тут с улицы донёсся шум, лязг доспехов и громкий голос:
— Левий бен Гиркан, выходи! Клянусь Зевсом, ты нас уже не обморочишь!
— Так ты не понял намёка насчёт корчмы, Гераклий? — отозвался некромант. — Мог бы со своими вояками посидеть там до утра. Что ж, попробуй войди сюда сам. Узнаешь на себе, какие чары я наложил на вход.
— Нет, сюда войду я, Симон-кожевник. С талисманом Митры, который твои чары обратит против тебя. В Братстве Солнца я кое-чему научился. А после Масады меня уже никакими колдовскими штучками не испугаешь.
Глаза Иоселе вспыхнули радостью. Вернулся из Палестины отец одного из его друзей!
— Симон, входи! Там никаких чар нет, он врёт! — громко крикнул мальчик.
Симон и стражники ринулись в дверь разом, мешая друг другу. Валент, досадливо скривившись, бросил Мовшаэлю:
— Улетаем.
Демон, вмиг обретя телесность, подхватил хозяина под мышки, подскочил вверх, пробил головой крышу и унёсся в ночное небо.
— Мог бы и в окно, мерзавец. Видно, никогда у себя крышу сам не чинил, — проворчал Симон, крепкий загорелый иудей лёг сорока, но совершенно седой.
С Менахема небрежно наложенные чары спали быстро. А Стратоник уже хлопотал, приводя в чувство Ноэми. Придя в себя, женщина прижала к себе сына и, сдерживая слёзы, сказала:
— Стратоник, Симон! Сможете вы спрятать нас с Иоселе так, чтобы Левий не добрался до нас и не прислал этого мерзкого демона со свиной мордой?
— Не только можем, но и должны, — ответил учёный. — Царь нам в этом поможет. А обучением Иоселе я займусь сам. Если не будет лениться, скоро сам сможет гонять демонов. А потом... Может быть, сам Аполлоний возьмёт его в ученики.
Менахем вдруг неудержимо расхохотался:
— Великий иерофант, могущественный маг! Да Левий со всей своей магией у Спевсиппа вроде наёмного убийцы. Нет, клянусь руинами Ершалаима, если кто свободен в Пантикапее, так это мы — те, кого нельзя купить за деньги!
Там, где степь сменяется лесистыми горами, на высоком обрывистом холме над правым берегом Гипаниса, стояла Девичья крепость, никем не взятая за несколько веков. Из её сорока защитниц осталось лишь двенадцать, и все они сейчас были в ней (пленниц Ардагаст отпустил с оружием). Восемнадцать росов стояли на другом берегу. А неподалёку от них собралось несколько сот вооружённых гаргареев из соседних городков. Стояла тёмная безлунная ночь. Даже звёзды скрылись за облаками. Где-то внизу, под узким деревянным мостом, шумела, выходя на равнину, река. На левом берегу перед мостом стоял могучий всадник в полном вооружении.
Ещё днём собравшиеся в крепости амазонки избрали царицей Ардагунду. Изменницей её уже не считали, рассудив, что в землю росов лучше идти с сестрой росского царя. И тут же объявили через Меланиппу, что переселятся только после того, как царица вступит в священный брак. Не с братом, конечно, а с тем из росов, кто, по древнему обычаю, в безлунную ночь проедет по мосту в крепость и в воротах одолеет царицу в поединке. Всё это девочка изложила самым дерзким тоном, всё время поглядывая на Вишвамитру. Дружинники заволновались: что ещё задумали шальные амазонки? И гаргареи собрались, готовые не дать в обиду своих любимиц и защитниц. Но Ардагаст верил своей сестре, а индиец — той, кого он полюбил.
На обоих берегах не горело ни огонька. Верёвочные перила были убраны с моста. Испытанный конь кшатрия вступил на мост и, повинуясь уверенной руке хозяина, двинулся вперёд. В темноте было только слышно, как стучали копыта и скрипели под ними брёвна. Сколько таких же храбрецов из разных племён нашли вместо царства смерть на дне Гипаниса во славу богини войны? Вдруг на другом берегу зажёгся спокойный золотистый свет. Он становился всё ярче, и вот уже весь мост стал виден всаднику. Свет лился из поднятых рук стоявшей в проёме ворот златоволосой всадницы.
Спокойно, словно кладку через степную речушку, индиец преодолел мост и у самых ворот обнажил кханду. Ардагунда отъехала назад, во двор крепости, и, продолжая светить одной рукой, другой подняла меч. Гордая амазонка билась добросовестно и умело, пока острие кханды не распороло недавно зашитый панцирь. Только тогда Ардагунда отбросила оружие. Следом упала на землю кханда. Ворота крепости закрылись. Стоявшие на левом берегу росы услышали насмешливый голос Меланиппы:
— Остальные войдут завтра. Жених и без вас управится!