Путь к золотым дарам
Шрифт:
Мовшаэль, ёжась от страха, прикидывал: не пора ли уносить ноги и крылья? Такого огня не только физическое, но и духовное тело может не выдержать.
Клыкастый демон оглянулся на змееголового собрата. А тот быстро перелетел через ущелье, не замеченный Асатрой. Упивавшаяся своим могуществом ведьма не напрягла лишний раз духовного зрения. Она опомнилась, лишь когда поперёк ущелья встала чуть заметная мерцающая преграда. Держали её мобед и его халдейский демон. Колдунье оставалось надеяться на ночную тьму, в которой сила Чёрного Солнца возрастает.
Пучок огненных стрел полетел в росов,
Колдунья метнула стрелы в реку, и вода в ней закипела. Но волхв поднялся на торчавший из воды камень и спокойно стоял среди горячих клубов пара.
Совсем стемнело, и полная луна воцарилась в небе над безмолвными горами. В её призрачном свете как-то зловеще блестели снежные шапки на обеих вершинах Фишта. Чёрная тень на миг окутала скалу над рекой, и вот уже вместо черноволосой женщины на ней стояла волчица, сжимая передней лапой сияющий барсман. Хищница издала грозный, протяжный вой, и его разом подхватили все мужеубийцы. Ардагунда молчала, но в её глазах стояла дикая, звериная тоска. Из леса над ущельем доносились шорохи, чьи-то тяжёлые шаги, и сердца опытных воинов сжимались: какие ещё тёмные, звериные силы явятся на зов колдуньи? А та тревожилась ещё больше. Тех, кто приближался к ущелью, она не звала.
Почуяв близко опасность, ведьма-волчица обернулась. К ней бежали два пса. Их золотая и серебряная шерсть переливалась в лунном свете, огонь вырывался из пастей. Этим огненным дыханием им удалось проделать брешь в магической ограде, которой Асатра обнесла всё ущелье выше засеки. Одна из амазонок, охранявших колдунью, бросилась наперерез псам. Серебряный волкодав бросился на неё, повалил наземь, дохнул огнём в лицо, обратив его в обугленный череп. Золотой пёс, длиннотелый и ловкий, прыгнул на саму волчицу. Навстречу ему ударил огненный сноп, и в ущелье свалилось что-то, похожее на пробитую насквозь во многих местах и оплавленную золотую статую. Следующий удар сделал то же с его серебряным собратом. Обгорелые кости амазонки, убитой волкодавом, сплавились с его останками.
И тут откуда-то сбоку на волчицу прыгнул незаметно подобравшийся волк. Прежде чем вторая амазонка успела ударить секирой, яростно рычащий клубок серых тел свалился в реку вместе с серебряным барсманом. Шишок прыгнул в воду, но прежде чем он добрался до середины реки, Серячок уже плыл ему навстречу с барсманом в зубах. Окровавленное тело амазонки с волчьей шкурой на плечах билось о камни.
Мужеубийцы снова завыли — тоскливо, отчаянно. Но даже теперь, лишившись предводительниц и чудесного оружия, они не собирались сдаваться. И вот уже раздался голос Меланиппы:
— Воительницы Артимпасы! Пояс Томиранды с нами!
Ещё миг — и амазонки пошли бы за ней в бой. Но тут шум наверху заставил их оглянуться. С обеих сторон ущелья из леса показались в ярком свете полной луны фигуры тех, кого в горах редко видели, но узнавали сразу. Великаны ростом вровень с деревьями, рыжие волосатые мезили, низенькие, но могучие йены. А у самых истоков реки стоял оленерогий старик в одежде из турьих шкур, и был он громаден — выше любого великана, а его серебряное тело соперничало блеском с нетающими снегами Фишта. Мезитха, древний бог лесов, пришёл напомнить людям, в чьих владениях они искали подвигов.
Старик простёр руку, и в ущелье градом посыпались громадные камни и стволы деревьев. Воительницы не успели даже вскочить на коней. Некоторые бросились на росов и были изрублены. Пытавшихся уйти по дну ущелья настигли росские стрелы и арканы. Остальные погибли, раздавленные камнями. Воды Шхагуаши покраснели от крови.
Меланиппа больше всего хотела схватиться в бою с царём росов и отомстить ему за мать. Но девочку в сумятице столкнули в реку. Чудом она избежала стрел, выбралась на берег, горной козой проскочила между росами и зихами и бросилась в лес. За ней погнались Хилиарх и двое зихов. Ловкий и привычный к лесам эллин настиг девочку первым и выбил у неё из руки секиру. Меланиппа обнажила акинак, но грек перехватил и вывернул её руку. Девочка выпустила оружие и только теперь разглядела в свете луны своего победителя. Опять этот грек!
— Что, мнишь себя Ахиллом? Тогда поступи, как он с Пентесилеей, царицей амазонок: убей, а потом надругайся над мёртвой, — с вызовом бросила она Хилиарху. — Слушай, грек, а ты, часом, не из Херсонеса?
— Нет, из Кизика. А вырос в Аркадии, в лесах. И потому лучше вас знаю: в лесу нельзя ссориться с его богами и духами. А ваша колдунья грозилась поджечь лес.
— Ты умный, как все греки. Знаешь, у меня отец, кажется, тоже был грек. Только из Херсонеса. Хотя ты, наверное, мог бы и свою дочь... Как этот ваш Фиест, царь Микен и дядя Агамемнона. Я же твоя добыча, правда?
Девочка говорила всё это, совершенно не смущаясь тем, что мужчина держал её за руку, а перед её глазами блестело острие меча. Хилиарх окинул её взглядом. Хорошенькая, действительно похожа на гречанку. Выведывала у кого-то греческие мифы... А ведь у него уже могла бы быть такая дочь. Может быть, даже есть где-то. Мало ли с кем он развлекался в своей путаной жизни пройдохи...
— Как тебя зовут, маленькая мужеубийца?
— Меланиппа. Как царицу южных мужеубийц. Только я не маленькая.
— Так вот, Меланиппа. Я не Ахилл и не Фиест. Я Хилиарх, казначей царя Ардагаста. Эллин, ставший росом. А росы, особенно венеды, народ добрый и отходчивый. Я мог бы тебя сейчас отпустить. Но ты же попадёшься в руки зихам или мезилям. Так что иди лучше со мной к своим. Тем, что уцелели. Мы, росы, почитаем богиню войны и её жриц бесчестить не станем. Хоть она, похоже, и отступилась от вас.
Он отпустил её руку и спрятал меч. Девочка подняла своё оружие и отдала греку. На неё вдруг тёмной волной накатили усталость, печаль, бессилие. Её богиня и впрямь в этом походе если и помогала, то только росам.