Путь к звездам. Из истории советской космонавтики
Шрифт:
В письме жене с космодрома Королев писал:
«Мы стараемся все делать, не торопясь, основательно. Наш девиз: беречь людей. Дай-то бог нам сил и умения достигать этого всегда, что, впрочем, противно закону познания жизни. И все же я верю в лучшее. Все мои усилия, мой разум и опыт направлены на то, чтобы предусмотреть, предугадать как раз то худшее, что подстерегает нас на каждом шагу в неизведанное».
Ближе к полуночи 15 марта генерал Тюлин позвонил Главному конструктору. Сергей Павлович
— Три часа назад заходил к космонавтам, — поделился он с председателем Государственной комиссии. — Приятно было на них смотреть, Георгий. Собранны, веселы, к работе готовы.
— У тебя, Сергей, имеются какие-то сомнения? — поставил прямой вопрос генерал Тюлин.
— Сомнения, — послышалась усмешка на другом конце провода. — А ты, Георгий, разве живешь без сомнений?
— У меня должность сейчас такая, товарищ Главный конструктор, — ответил председатель Государственной комиссии. — Я должен ставить под сомнение все то, что ты придумываешь со своим конструкторским коллективом.
— А что думаешь, о предстоящем полете?
— Зная твою щепетильность, верю в полный успех эксперимента с выходом Леонова.
Дальше разговор пошел уже намного бодрее. Сергей Павлович вернулся к мысли о космонавтах:
— А ты знаешь Георгий, Леонов собирается взять с собой на борт толику цветных карандашей и подготовить отчет о полете в красках. Вообще, он, конечно, молодец. Я одобрил его намерение.
— А что ты скажешь о Беляеве? Генерал Каманин считает его одним из лучших в отряде. Я с этой оценкой согласен.
— Беляев — человек зрелый, многоопытный. Он, как и Комаров в прошлом полете, наверняка не подведет.
— Я тоже так думаю. Павел Иванович очень импонирует мне своей сдержанностью и умением анализировать сложившуюся ситуацию. В нашем деле — это похвальное качество.
— Правильно, Георгий. Я ведь из-за Комарова и Беляева, в связи с их проблемами со здоровьем, едва не рассорился с Яздовским. Повздорил с ним очень крупно.
— А что Владимир Иванович не верил в их возможное выздоровление и возвращение в отряд?
— Он настойчиво предлагал мне обоих отчислить из Центра подготовки. Но я не дал такого согласия. Спасибо, Каманин меня здорово поддержал.
— Что ты сказал, Сергей, ребятам при встрече?
— Я не скрывал от них сложностей предстоящего полета. Предупредил, что главное в их действиях — четкость. Надо постоянно учитывать все обстоятельства и принимать разумные решения. Всего на земле предусмотреть невозможно.
Тут Королев замолчал на минуту, а потом перевел разговор на другую тему, спросив:
— А ты почему не спишь, Георгий?
— Думаю о наших проблемах, в том числе о твоих взаимоотношениях с Глушко и Мозжориным.
— И что же ты думаешь об этих отношениях?
— Думаю, что Мозжорин — наш твердый единомышленник, а вот Валентин Петрович тормозит твой «Лунный проект» по причине собственных сомнений в его осуществимости.
— А ты знаешь, Георгий, почему Челомей уволил недавно сына Хрущева, Сергея, из своего ОКБ?
— Слышал о каких-то претензиях к нему по работе, но деталей дела не знаю. Мало ли что может прийти в голову Владимиру Николаевичу. Он ведь человек амбициозный.
— Сергей будто бы стал мешать ему в работе. Брежнев ведь не станет щедро финансировать сомнительные проекты, как это делал поначалу Никита с ракетой УР-700.
— Понятно. Теперь буду знать детали. А вообще, скажу тебе прямо, Сергей, что ты взвалил на свои плечи слишком тяжелую ношу… Производство техники, открытый космос, «Лунный проект». Тут на одни согласования нужно столько времени, что…
Но Главный конструктор не позволил давнему сподвижнику довести свою мысль до конца:
— Не надо сочувствий. Ты ведь знаешь, Георгий, что я этого не люблю.
— Раз не любишь, тогда ложись спать, — бодро закончил разговор Тюлин. — Завтра на Государственной комиссии продолжим предметную дискуссию… Спокойной ночи, Сергей.
С приходом Брежнева пошли сдвижки в руководстве, сменялись люди на местах, но подходы и оценки остались практически прежними. Отцом космонавтики теперь стали называть нового лидера. Это нравилось Леониду Ильичу. Он подписывал нередко явно невыполнимые постановления, щедро раздавал государственные награды и почетные звания. В результате появилась целая армия лизоблюдов.
Сразу после заседания Государственной комиссии 17 марта Сергей Павлович имел продолжительную беседу с генералом Каманиным. «Главный наставник» космонавтов рассказал Королеву, со слов Главкома ВВС Вершинина, о последнем заседании Совета обороны страны в начале марта. Дискуссия развернулась на нем нешуточная. Сыр-бор разгорелся по поводу принятия на вооружение и постановки на боевое дежурство в ракетных войсках стратегического назначения пусковых установок и ракет Р-9А конструкции Королева.
Положительное решение по этому вопросу принималось еще при Хрущеве. Теперь требовалось лишь окончательно его утвердить. Такое предложение и внес генерал Мозжорин. Обосновал его Юрий Александрович довольно убедительно — имеются производственные мощности, налажен серийный выпуск ракет. Ведущее ОКБ страны согласно курировать войсковую эксплуатацию наземных и шахтных комплексов. Но первый заместитель министра обороны Гречко выступил против. Свое отрицательное отношение он мотивировал тем, что уже на подходе более дешевые мобильные пусковые комплексы.