Путь качка
Шрифт:
— Остынь, старина, будет вечеринка. — Родриго уже роется в своей сумке, вытаскивая пакет «Читос», сыр и миниатюрные апельсины. — Это маленькие апельсины без косточек, от которых дети сходят с ума. Тема оранжевая, так что у нас оранжевые закуски.
Я далек от того, чтобы указывать на очевидное, но:
— Вместе это дерьмо будет ужасным на вкус. — Я закатываю глаза на этих идиотов.
— Да, — протягивает Родриго. — Вот почему мы купили шербет. Он оранжевый, и нейтрализует вкус.
Если они еще раз произнесут слово «оранжевый», я сойду
— Откуда ты это знаешь?
— В старших классах я пару раз обслуживал столики в шикарном ресторане. Они подавали это в крошечных рожках между блюдами.
Это действительно звучит чертовски замысловато.
— Ты собираешься все это съесть? Сегодня вечером?
Родриго смотрит на меня так, словно я сошел с ума.
— Это тыквенная вечеринка.
Господи Иисусе, что с этими парнями.
У стойки, возвращаясь к раскладыванию семян на противне, Чарли смеется, ее спина дрожит от каждого идиотского слова, слетающего с уст моих друзей. Она идет разогревать духовку, устанавливает температуру, затем открывает шкафчик рядом с плитой.
— Что ищешь? — спрашивает МакМиллан.
— Соль?
Он бросает на меня хитрый взгляд, прежде чем встать позади нее и открыть другую дверь. Ту, что прямо над плитой и примерно в двух метрах от земли — высоко для большинства людей, но не для нас.
Не для семьи великанов.
— Держи, дорогая. — Этот мудак подражает моему акценту, моим словам и…
Ну, она не моя девушка, и я не имею на нее никаких прав.
«Но ты только что поцеловал ее», — спорю я с собой. «И что?» — отвечаю себе. «Ты был чертовски ужасен в этом, и она никогда больше не захочет тебя видеть или прикоснуться своим ртом к твоему, ты неопытный, девственный кусок дерьма».
Я не имею права ревновать, тем более, Чарли не отвечает взаимностью.
— Спасибо. — Чарли берет соль у моего соседа по комнате, ее взгляд устремляется на меня, нерешительная улыбка на ее губах направлена на МакМиллана, как будто она знает, что происходит, и не намерена поощрять это.
Она вежлива, но не отвечает на его чрезмерный флирт.
Любая другая девушка стравливала бы нас друг с другом. Я в этом уверен.
Но Чарли не какая-нибудь другая девушка.
Она не хотела идти со мной на свидание, когда я намекнул на это, и думает, что я вроде как мудак.
Верно?
ГЛАВА 11
СЕДЬМАЯ ПЯТНИЦА 3.0
Чарли
— Спасибо за сегодняшний вечер. Мне было очень весело. — Я краем глаза бросаю взгляд на Джексона, изучая его профиль в тусклой кабине грузовика. Его сильная челюсть упрямо сжата, как будто зубы стиснуты, напряжены. Словно он больше не знает, что со мной делать теперь, когда мы поцеловались у него на кухне.
Этот поцелуй.
Я прижимаю два пальца к губам, тепло его рта все еще свежо на моих губах. В этом не было ничего особенно чувственного, просто
Мои губы мягкие — я отшелушила их сегодня, прежде чем нанести блеск, — так что надеюсь, ему понравилось.
Как такой парень, как он, не имеет опыта?
Я могу сказать это по тому, как он колебался, природа брала верх, но все еще чувствовалась неловкость в его движениях. Неуверенность.
Я сама целовалась с небольшим количеством парней, но не могу представить, что никогда не делала бы этого в моем возрасте. Каково это для двадцатилетнего человека, живущего в доме, полном парней, которые трахаются и регулярно заводят случайные отношения?
Неудивительно, что Джексон смутился и сильно покраснел.
И все же.
Мне это понравилось, и я рада, что у него нет списка побед длиной в милю, как у большинства спортсменов. Это бы меня оттолкнуло.
Рядом со мной Джексон постукивает по рулю в такт песне, тихо звучащей по радио — какой-то старой кантри-баллады о политике, религии и собаке по кличке Блу — когда мы выезжаем с подъездной дорожки на главную улицу.
Джок-Роу — это неофициальное название. На самом деле улица называется Стэнли Драйв, в честь выпускницы, которая пожертвовала несколько миллионов долларов на строительство жилых домов, расположенных вдоль улицы, с целью размещения спортсменов.
Это хорошие дома, гораздо более шикарные, чем та дыра, в которой я живу со своими друзьями на другой стороне кампуса. Мне было неловко показывать Джексону, где я живу, зная, что он обосновался в футбольном доме. Полы у них были отвратительными, но все остальное не было ужасным.
По крайней мере, дверь не слетела с петель.
Делаю мысленную пометку послать своему домовладельцу еще одно сообщение о нашей входной двери и смотрю на заднее сиденье грузовика Джексона. Грузовик моего кавалера.
Да, это официально — у нас свидание.
Бабочки порхают у меня в животе, пробуждаясь ото сна. Прошло много времени, с тех пор как мальчик заставлял меня волноваться.
Джексон сворачивает за угол, и небольшая коллекция тыкв на заднем сиденье перекатывается с одной стороны сиденья на другую. Мы не забрали вырезанную тыкву, ребята коллективно решили, что хотят выставить их все на крыльцо, но у меня остались мини-тыквы и пугало, Бифф, и я планирую поставить их на крыльцо, как только вернусь домой.
Обустрою свое жилище к предстоящему празднику.
— Рад, что ты хорошо провела время.
Хорошо провела время.
Я трепещу. Этот акцент. Этот голос. Этот тон.
Джексон снова стучит по рулю, и я смотрю на его руки.
Его большие, сильные, мужские руки.
До сегодняшнего вечера на моем теле не было ничьих рук, Бог знает, как долго.
Стараюсь не пялиться на руки или предплечья Джексона, отводя взгляд и сосредотачиваясь на дороге перед нами. Дергаю себя за подол платья, чтобы отвлечься, занять свои руки.