Путь Кейна
Шрифт:
Вот и все, вот и все…
— Ты за этим сюда явился?
В голосе Катарины не было удивления, в нем больше не было никаких эмоций вообще. Даже злости. Даже разочарования. Одна лишь усталость. И, как мне хотелось надеяться, — капелька тоски.
— Да, — не стал лукавить и вымаливать прощение я.
Обычный человек никогда не сравнится ни в скорости, ни в силе с вампиром. Не дано это людям, нечего и пытаться. Даже защищенные зачарованными доспехами ветераны уступали в рукопашных схватках в пещерах под Кровавым Утесом быстрым и ловким детям ночи. Вот только меня
И все же я немного опоздал. Катарина размазанной тенью метнулась вперед, и какая-то крупинка драгоценного времени ушла на борьбу с самим собой — мне вдруг нестерпимо захотелось опуститься на колени и задрать подбородок, открывая горло. Это потом уже где-то глубоко внутри проснулся дремавший до поры до времени зверь, и жажда жизни метнула мое тело вбок.
Длинные острые когти не задели шею и вместо этого полоснули по левой стороне груди. Меня закружило на месте и с силой взявшего разбег рыцарского скакуна швырнуло назад. Выбив оказавшуюся незапертой дверь, я спиной вперед вылетел в коридор и, врезавшись поясницей в балюстраду, перекувыркнулся через нее и полетел вниз.
На мое счастье, приземлился я на ноги, и падение с третьего этажа на каменный пол холла не выбило из меня дух. Ну почти не выбило. Вот только левая рука обвисла как плеть. А времени перевести дыхание уже не осталось — по лестнице стремительной дробью понеслись легкие шаги, со стороны главного входа тоже уже спешила охрана.
Вылетевший из коридора солдат даже не понял, что произошло: в один момент я оказался рядом и засапожным ножом перехватил ему горло. Бедолага еще падал, когда второй охранник в длинном выпаде попытался разрубить меня ударом тяжелого полесского меча, но слишком поторопился и сам заполучил укол в незащищенную кольчугой подмышку.
Понимая, что скрыться от набегавших со всех сторон мечников мне не успеть, я отпрыгнул к стене и тут же почувствовал тупой удар в бок. Скосив глаза, заметил торчащее под ребрами древко короткой стрелы с серебристым оперением, а уже в следующий миг, покачнувшись, ушел из-под ног пол, и, оставляя кровавый след, я сполз по стене.
Боли не было: «Ветер севера» еще гнал по жилам кровь и пытался затянуть раны, вот только возможности уползти отсюда и отлежаться мне не дадут.
Заслышав властный голос, окружившие меня охранники раздались в сторону, и, ничуть не торопясь, ко мне подошли трое: спокойная и бледная, как сама смерть, Катарина, дородный бородач в богато украшенном парадном одеянии с вышитым золотом гербом Берингтонов и — тут я не поверил своим глазам — эльф.
Эльф! На узком лице — презрение, в бездонных янтарных глазах — скука. И только тонкие бесцветно-розовые губы кривятся в каком-то подобии улыбки. А чего б ему не скалиться? Это он меня подстрелил, а не наоборот. И наконечник наложенной на тетиву короткого лука новой стрелы уже смотрит мне в сердце.
В глазах у меня начало расплываться, но заплетенную в одну из прядей распущенных серебристых волос нелюди черно-синюю ленту разглядеть я успел.
Черное с синим — цвета клана Полуночной воды. Но у эльфов среди чужаков с непокрытыми
— Вам нужна его кровь? — видимо, на правах хозяина дома поинтересовался у Катарины бородач.
Эльф заметил безмолвную мольбу в моих глазах, и у его улыбки немного поменялось выражение. Презрение? Жалость? Или все та же скука? Да кто этих нелюдей разберет.
— Нет, — покачала головой девушка.
Будь у меня силы — я бы в голос выругался, но «Ветер севера» уже не справлялся с накатывавшей волнами болью, и мне осталось лишь смотреть, как эльф медленно натягивает лук.
И тут парадная дверь исчезла в ослепительной вспышке. Мгновением позже уши заложило от оглушительного грохота, а по полу забарабанили щепки разлетевшихся на сотни кусков толстенных дубовых створок.
Крутнувшийся на месте эльф выпустил стрелу в метнувшиеся с улицы фигуры, но это был лишь отвлекающий маневр — основная часть нападавших проникла внутрь через черный ход. Слишком поздно понявшие, в каком плачевном положении оказались, хозяева попытались организовать оборону, но люди в темных балахонах уже перекрыли все выходы. Срывавшиеся с их рук разряды черных молний, от мощи которых трещало и расползалось по швам пространство, одинаково хорошо рассекали и тяжелые доспехи охранников, и заговоренные куртки эльфов. Что уж говорить о хрупкой человеческой плоти? Или даже вампира?
Все было закончено через сущие мгновения, и люди в темных балахонах бросились добивать подранков и обыскивать верхние этажи. Я протер правой рукой слезившиеся от стоявшей в воздухе едкой гари глаза и только тут понял, что весь этот разгром устроили вовсе не приятели убитого мной на постоялом дворе странного монаха, а полтора десятка георгианцев. Или все же выдававших себя за них самозванцев?!
Я перевел взгляд на подкатившуюся к моей ноге отрубленную голову эльфа, лента в волосах которой стала черно-багровой от крови. Не надо было тебе свои леса покидать, выродок. И сам бы жив остался, и у меня шкура целее была бы.
— Живой? — Рядом со мной остановился здоровенный монах, двуручный меч в руках которого смотрелся на редкость неуместно.
— Ты, Арчи, никак, новую игрушку нашел? — закашлялся я и почувствовал во рту острый привкус крови и желчи. — По мою душу заявился?
— А она у тебя есть, душа-то? — Арчи скинул с головы капюшон и оглядел залитый кровью холл. — Давно, поди, дьяволу уже продал.
— В цене не сошлись. — Боль на миг отпустила, и я перекатился с бока на колени.
— Далеко собрался? — даже не попытался помочь мне здоровяк.
— Нет, уже нет… — Оставляя за собой кровавый след, я подполз к телу лежавшей навзничь Катарины, на долю которой пришлось никак не меньше четырех смертоносных заклятий. Без содрогания смотреть на нее теперь было невозможно, но, как ни удивительно, лицо совершенно не пострадало.
Усевшись рядом, я устроил ее голову у себя на коленях и погладил длинные черные волосы. В широко раскрытых глазах больше не было жизни, а тонкие губы приобрели блеклый оттенок воска.
— Прости и прощай.