Путь Короля. Том 1
Шрифт:
То был запах огромной змеи, дракона. Пожирателя зари, что обращает в тлен все живое, прыская в него своим ядом. Злобное чудовище, ползающее по земле на брюхе. Безногое…
Отыскав наконец в нагромождении камней желанную щель, герой понял, что не будет корить себя за поспешность. Ибо выяснялось, что дракон безногим был лишь для тех, кто следил за его перемещениями издали. Из-за каменной своей засады до героя доносилось теперь громоподобное шарканье, которому вторили столь же оглушительные звуки, когда вслед за одной из конечностей волочилось вперед драконье брюхо. Молва гласила,
Герой попробовал замереть, лежа на спине, потом передумал и быстро принял новое положение. Теперь он приник к земле одним боком так, чтобы следить за продвижением чудовища, оперся на левый локоть, правую же руку с мечом осторожно отвел назад, выпростав ее вдоль туловища. Теперь верхняя часть его головы и, главное, его глаза, оказались вне прикрытия. Пустяки, он примет меня за камень, твердил себе Сигурд. Ничего другого ему не оставалось: даже он, неустрашимый Сигурд, мог лишиться последних остатков мужества, если бы продолжал лежать и ждать, когда дракон перешагнет — или не перешагнет — его тело. Нет, он должен его видеть.
И вот наконец в серой мгле замаячила огромная голова. Поначалу ему казалось, что разверзлась каменная порода. Но голова продолжала колыхаться; когда же чудище подползло ближе, оказалось, что череп его и гребень поверх чешуи беспрерывно колышутся. Все ближе становилось зловещее шуршание набитого живой добычей обрюзгшего брюха. Тусклый блик со звездного неба неожиданно выхватил ступню, застывшую на мгновение на каменной глыбе. Вглядевшись в эту ступню, герой едва сам не превратился в камень. Четыре сустава, каждый размером с человеческое бедро, выпирали один из другого, словно щупальца рыбы-звезды; бородавчатые и шишковатые, как жабья спина, они истекали слизью и внушали уверенность, что одного прикосновения к ним будет достаточно, чтобы умереть от ужаса. Герою же хватило духу, чтобы прильнуть к земле. Сердце его зашлось от неизвестной доселе жути. И однако любое движение теперь обречет его на верную гибель. Он мог уповать только на свое сходство с камнем.
Заметит ли его чудовище? В любом случае, да. Оно двигалось прямо на него, ленивой поступью перенося лапы на гигантские расстояния. Наконец правая лапа оказалась всего в десяти ярдах от его головы; левая же опустилась на выступ, прикрывавший его убежище. Нужно во что бы то ни стало дождаться, когда брюхо окажется над головой, пронеслось в наполовину застывшем сознании. Дождаться. Ибо здесь чудище свернет к протоке. А когда он услышит над головой урчание жидкости, настанет миг удара.
Проговаривая все это, он вдруг увидел, что голова чудища замерла всего в несколько футах от его собственной. Мгновение — и он увидел то, о чем не смог поведать еще ни один смертный. То были его глаза. Они были совершенно белыми, как заплывшие от бельм глаза старухи. И при этом они излучали слепящий свет, шедший откуда-то изнутри.
И тогда герой понял, чего он на самом деле страшился. Нет, не того, что безногая — бескостная — гадина сожрет его. После того, что он испытал, такую смерть он принял бы с радостью. Он страшился того, что чудовище заглянет ему в глаза. А потом остановится. И, не желая торопить события, заведет с ним беседу. Оно всегда успеет наверстать свое…
Дракон замер, так и не опустив занесенную
Истошно вопя, Шеф скатился с ложа на землю. Первым делом он увидел глаза — три пары внимательных, удивленных, преданных глаз. И нашлись среди них те, в которых мелькнула искра понимания.
— Ты что-то… видел? — спросил Ингульф многозначительно.
Шеф запустил руку в слипшиеся от пота волосы.
— Я видел Ивара. Бескостного. Я видел его оборотную сторону.
Слишком самолюбивые для того, чтобы явно выказать свою тревогу и беспокойство, воины наблюдали за Иваром исподтишка, уголком глаза, однако ежеминутно спрашивали себя, на кого он обратит уже клокотавшую в его груди ярость.
Даже головорезы, прошедшие с ним огонь и воду, даже доверенные лица его братьев в одну минуту могли быть брошены на съедение псам. Сам Ивар замер в резном кресле, доставшемся ему из обоза короля Бургреда, судорожно сжимая в правой руке кубок с элем, который он время от времени макал в огромную королевскую бадью, и наверчивал на левую руку золотую диадему, что еще совсем недавно украшала голову мерсийского монарха. Сама же голова, нанизанная на пику, стала лишь одним из украшений весьма своеобразного частокола, которым викинги решили обнести лагерь своих врагов. Оттого-то и не находило себе покоя Иварово сердце. Судьба опять провела Рагнарссона.
— Конечно, плохо, что так получилось, — говорил ему верный Хамаль. — Мы хотели взять его живьем, как ты потребовал… Но он дрался как поднятый из берлоги медведь. Сначала отбивался сидя на лошади, потом уже стоя на ногах. Да мы и такого живым бы взяли, но он вдруг за что-то зацепился, полетел вперед головой и нарвался прямо на меч…
— И чей же это был меч? — мирно осведомился Ивар.
— Мой, — сказал Хамаль, и сказал неправду. Если бы он назвал имя мальчишки, который проткнул Бургреду брюхо, Ивар бы немедля выместил на том бушевавшую в нем злобу. У самого Хамаля была надежда выжить, на которую он не слишком уповал — даже принимая во внимание все его прежние заслуги. Однако Ивар некоторое время молча изучал его лицо, затем бесстрастно процедил: «Лжец, и гадкий в придачу» — и заговорил о другом.
Никто не усомнился в том, что Ивар не позабыл о случившемся. Живописуя подробности одержанной победы — пленные, добро с поля боя, небывалый улов в лагере, золото, серебро, женщины, запасы съестного, — Дольгфинн измаялся в ожидании разосланных по всему лагерю добытчиков наживы. Обнюхайте каждую палатку, напутствовал он их, раскидайте каждую постель. Выбросьте пока из головы женщин, вы еще до наступления ночи успеете вдоволь порезвиться. Но во имя самого Рагнара Волосатой Штанины, найдите его сыночку какую-нибудь игрушку. Или назавтра вместо жаворонков он прикажет поварам приготовить на жаркое нас с вами.
Неподвижные глаза Ивара вдруг чуть скосили в сторону. Дольгфинн отважился проследить за его взглядом. Ого! Кажется Греппи с мальчиками старались не напрасно… Но только, во имя Хель, повелительницы Преисподней, что же это такое они катят?!
То был ящик. С торцевой стороны к нему были прилажены колеса. Поэтому его можно было толкать вперед. Ни дать ни взять — гроб на колесиках. И пусть для гроба ящик маловат, тело в нем все же есть. Дюжина гогочущих викингов подтолкнула ящик к ногам Ивара и поставила его торчком. Изнутри на Рагнарссона смотрело живое лицо с беспокойными глазами. То и дело облизывал губы язык.