Путь Короля. Том 1
Шрифт:
Бывшие рабы переглянулись при мысли о судьбе, которой счастливо избежали.
— А некоторые пробуют масло. В этом может быть ка-кой-то смысл. Из-за пара. Видели, как капелька скачет на раскаленном железе? Вода старается убежать от жара, а когда ты закаливаешь сталь, ты не хочешь, чтобы вода убегала. Так что масло, наверное, лучше. Но я думаю, что дело не в этом. Дело в нагреве и охлаждении. И еще это как-то связано с древесным углем. Когда металл соприкасается с углем, что-то переходит от одного к другому. Так я думаю.
Шеф подошел к двери и взглянул на заснеженные острова и фьорд, все еще
По снегу к нему шли два человека и несли на жерди бадью. Было в этом что-то странное. Такую работу поручают трэлям, но эти мужчины не были трэлями: слишком высокие, слишком хорошо одетые, вдобавок с мечами на поясе. Шеф услышал, что Квикка приставил Карли к мехам, а сам взялся выполнять указания Удца. В промежутках между неумелыми ударами молота слышно было поскрипывание кожаных сапог на снегу.
Двое подошли к двери кузницы, осторожно опустили бадью. Шеф обнаружил, что не может поймать их взгляд, — такое часто бывало у него с норвежцами.
— Я Стейн, из стражи королевы Рагнхильды, — произнес один из них.
— Не знал, что стражники носят ведра, — заметил Шеф.
Стейн рассердился. Шум в кузнице прекратился, как только молодцы Шефа заслышали разговор, и он знал, что они сгрудились в дверном проеме, готовые в случае надобности вступить в дело.
— Это особенная бадья, — сказал Стейн, умерив свой нрав. — Подарок от королевы тебе, Ивароубийца. Зимний эль. Знаешь, что это такое, южанин? Мы варим самое крепкое пиво, а потом в сильный мороз выставляем бочки наружу. Вода в пиве замерзает, мы снимаем лед и выбрасываем. Чем дольше так делаешь, тем больше воды уйдет, и тем крепче будет эль. Такое пиво — для героев вроде тебя, если и вправду это ты убил Ивара.
Лицо Стейна выражало сомнение, которое усилилось, когда Квикка и прочие высыпали наружу, заглядывая в бадью с коричневатой жидкостью. Никто из них не доставал норвежцам до плеча, и даже крепыш Карли по сравнению с ними выглядел хилым.
Стейн пошарил у себя на поясе.
— Еще королева велела передать вот что. Это пиво для тебя или для твоих людей, как хочешь. Но королева сказала, что ты сошел на берег с пустыми руками, поэтому прислала тебе кубок. Кубок только для тебя. Для тебя одного.
Он отвязал подарок и протянул Шефу. Шеф недоуменно повертел его в руках. Судя по словам Стейна, он ожидал, что кубок будет золотым или серебряным. Вместо этого он увидел простую кружку из долбленого бука, какая нашлась бы в хозяйстве у любого керла. Перевернув, он заметил на дне надпись рунами. Послание.
Выполнив поручение, Стейн с сопровождающим ушли, не дожидаясь благодарностей. Шеф собрался с мыслями и повернулся к товарищам.
— Ладно, вернемся в тепло. Фрита, сбегай к хижине
Вольноотпущеники засуетились, а Шеф подошел к свету, чтобы прочесть нацарапанную на дне кружки надпись. Руны были норвежские, известные ему от Торвина, но несколько непривычного вида. Постепенно он разгадал смысл написанного.
«Вги er varthat, еп iss er thykkr», гласила надпись. «Мост охраняется, но лед толстый».
Какой мост? Шеф снова взглянул на фьорд. Острова окружал плотный лед. Приглядевшись, он смог различить тонкие полоски, идущие от одного острова к другому: длинные бревенчатые гати, положенные на воду осенью и вмерзшие в лед. Самый дальний остров — Дроттнингсхолм. Она сказала, что он придет к ней, когда она позовет. И вот она позвала. Шеф вдруг заметил, что Карли с поднятой от удивления бровью наблюдает за ним. Для него одного, сказала королева. Но когда словно мартовский кот продираешься через кусты, лучше, наверное, взять с собой опытного приятеля.
На священном круге страсти накалились. Тем более что подходило время для принятия окончательного решения. Из костра уже давно не вырывались языки пламени, и теперь лишь несколько углей светились в темноте. Подбрасывать топливо в костер нельзя и нельзя продолжать совет после того, как угаснет последняя искра.
— Так что ты предлагаешь? — спросил Вальгрим у Торвина. В ходе споров эти двое возглавили противоборствующие стороны и непримиримо нападали друг на друга. За Торвина было большинство жрецов Тора, Ньёрда и Идуны, людей здравомыслящих, посвятивших себя практичным искусствам — кузнечному делу, мореплаванию, кораблестроению, траволечению и костоправству. В число последователей Торвина входили и иностранные жрецы, фризцы, те, для кого норманнский не был родным языком. Против него выступали Вальгрим, единственный жрец Одина, и большинство жрецов Фрейра, а также жрецы Улля, Хеймдалля, Тюра и прочих второстепенных богов, которых почитали лишь в самой Норвегии, в самых отдаленных и глухих ее местах.
— Пусть парень вернется в Англию, — сразу же ответил Торвин. — И возьмет с собой как можно больше наших. Пусть его королевство станет самым могущественным на Севере, страной, где мы сможем обеспечивать себя всем необходимым и набирать сторонников. Оттуда будем грозить христианам. Раньше нам никогда не удавалось увлечь их на свою сторону, наоборот, их священники проникали в наши страны и увозили наших последователей. Давайте поддерживать этот первый серьезный успех, которого мы добились.
— А что предлагаешь ты, Вальгрим?
Великан тоже откликнулся без промедления:
— Повесить его на дереве как жертву Одину. Собрать с помощью короля Олафа и короля Хальвдана как можно больше кораблей и захватить его королевство, прежде чем англичане узнают, что сталось с их королем. А потом сделать, как ты сказал, Торвин. Только во главе будут стоять жрецы Пути, а не какие-то там незаконнорожденные.
— Если ты повесишь его на дереве, ты отвергнешь посланца богов!