Путь Короля. Том 1
Шрифт:
— Нельзя обвинять человека за то, что он спасает свою жизнь, — спорил второй голос: Шеф вспомнил, что много раз слышал его, и узнал в нем голос своего покровителя, а может быть, и отца, хитроумного Рига.
— Он отбросил копье, копье с моими рунами. Он отказал мне в жертвоприношении. Он не идет дорогой героев.
— Значит, тем меньше у тебя причт забрать его к себе. Ему не найдется места в Вальгалле, из него не получится послушный новобранец для твоего Эйнхериара.
Первый,
— И все же… Есть в нем какая-то хитрость. У моих ратоборцев слишком мало хитрости. Может быть, это качество пригодится в день Рагнарока, в Судный День.
— Но пока оно тебе не нужно. Оставь его, как он есть, посмотрим, куда его удача приведет его. Может быть, он служит тебе по-своему, — второй голос лгал, Шеф знал это, он догадался об этом по сладости исходящих от того увещеваний. Для него просто выигрывали время.
— Удача! — воскликнул первый голос, чему-то обрадовавшись. — Ну, тогда посмотрим. Если у него есть удача, то она его собственная, потому что мою он отверг. И ему понадобится много удачи, чтобы выжить среди опасностей Дроттнингсхолма. Посмотрим.
Оба голоса слились в согласный гул и затихли.
Шеф очнулся рывком. Сколько же времени он спал? Видимо, недолго. Здесь слишком жарко, чтобы разлеживаться. Теперь он вспотел, и лавка под ним была влажной. Пора встать и осмотреться. Он вспомнил слышанный от Торвина стих:
У каждой двери оглядись, Когда враги в чертоге каждом.Едва он поднялся, как дверь парилки со скрипом распахнулась. В предбаннике пылал очаг, и благодаря его свету он узнал в появившейся в дверях фигуре королеву Рагнхильду. Ему было не видно, что на ней надето. Закрыв дверь, она подошла и прижалась к нему.
— Ты сняла свои драгоценности, королева, — сказал он с неожиданной хрипотцой в голосе. Он чувствовал, как тревожит его исходящий от нее запах женщины, более сильный, чем запах смолы.
— Золото нельзя носить в парной с горячими камнями, — ответила она. — Оно обжигает. Поэтому я сняла свои кольца и браслеты. Смотри, на мне нет даже застежки.
Она схватила его руки, прижала к груди, направила под платье. Оно раскрылось. Ладони Шефа легли на тяжелые купола ее грудей, он понял, что на ней нет ничего, кроме распахнутого платья. А его руки уже скользили по ней, ладони гладили длинную мускулистую спину, с силой сжали ягодицы. Она подалась вперед, толкая его лобком, заваливая на спину. Под колена ударила скамья, и он с шумом опрокинулся.
По его телу струился пот, а королева распростерлась над ним, наседая на вздыбленного скакуна. Впервые с тех пор, как два года назад в суффолкском лесу он входил в лоно Годивы, Шеф ощутил сокровенный жар женской плоти. С него как будто бы спали злые чары. Сам удивляясь своей способности, он сорвал с нее платье, схватил королеву за бедра и, продолжая сидеть, начал рваться вперед и вверх.
Рагнхильда, опираясь на его плечи, расхохоталась.
— Никогда не встречала мужчину, такого энергичного в парилке, — сказала она. —
Неизвестно, сколько времени прошло, и Шеф подошел к наружной двери замка, открыл ее, осторожно выглянул. Перед ним, на востоке, далеко на другой стороне фьорда простиралась редкая цепочка огней на холмах Восточного Фолда. Из-за его плеча выглянула Рагнхильда.
— Рассвет, — сказала она. — Скоро придут Стейн и стражники. Тебе нужно спрятаться.
Шеф распахнул дверь, чтобы воздух обдал его разгоряченное тело. За последние несколько часов он почти насмерть замерз, а потом едва не зажарился. Теперь воздух нес только приятную прохладу и свежесть. Он вдохнул его полной грудью, подумал, что в нем чувствуется аромат зеленой травки, пробивающейся из-под растаявшего снега. Весна приходит в Норвегию поздно, но растения, животные и люди сразу начинают наверстывать упущенное время. Он чувствовал себя таким свежим и полным сил, как в детстве. Предсказанные в его сне опасности были забыты.
Он повернулся, снова схватил Рагнхильду, стал подминать ее под себя. Она со смехом отбивалась.
— Скоро придут люди. Уж больно ты рьяный. Ты что, раньше никогда не получал сполна? Хорошо, я обещаю тебе, ночью все повторим. Но сейчас мы должны тебя спрятать. Рабыни промолчат, а мужчины не увидят. Об этом все равно узнают, но мы не должны давать Хальвдану повода доставить нам неприятности.
Она потянула Шефа, по-прежнему обнаженного, внутрь дома.
Карли недоумевал, куда запрятали его друга, — он полагал, что может теперь так называть Шефа. Он валялся на соломенном тюфяке на чердаке, к которому вела лесенка из комнаты рабынь. В маленькое окошко без ставен падал свет, но Карли предупредили, чтобы он не высовывался… Его голова и изгрызенное запястье были забинтованы, а сам он укрыт теплым одеялом.
Лестница заскрипела, и он схватился за меч, который подобрал, когда его разлучили с Шефом. Но это всего лишь пришли две рабыни. Он не знал их имен: некрасивые темноволосые женщины, одна его возраста, другая, с изборожденным морщинами лицом, лет на десять постарше. Они несли его одежду, чисто выстиранную и просушенную над огнем, буханку черного хлеба, кувшин с элем и еще один — с простоквашей.
Карли сел, ухмыльнулся, жадно потянулся за элем.
— Леди, я бы встал и поблагодарил вас, как положено, — сказал он. — Но на мне только это одеяло, а то, что под ним, может вас испугать.
Молодая слегка улыбнулась, а старшая покачала головой.
— Кто живет на этом острове, тех мало чем испугаешь, — сказала она.
— Почему же так?
— Нам всегда есть из-за чего беспокоиться. Королевы играют в свои игры, с мужчинами, королями и с мальчишкой Харальдом. В конце концов одна из них проиграет и поплатится за все, будет похоронена. Королева Аза уже начала откладывать вещи, которые возьмет с собой в могилу, сани и повозку, самоцветы и хорошую одежду. Но ни она, ни Рагнхильда, когда сойдут в могилу, не будут там в одиночестве. Они возьмут с собой провожатых — может быть, одну рабыню, может быть, двух. Я здесь самая ненужная. Наверняка Аза возьмет меня с собой, или же меня отошлет Рагнхильда. А Эдит здесь самая молодая. Может быть, Рагнхильда из ревности выберет ее.