Путь Любопытства. Дилогия
Шрифт:
– Извини уж, шкет, но это было в дугу забавно. Раз сам «уважаемый Ириво-о-ой» занялся таким непростым, бреч ему в зад, делом – наверно, ты важная персона? Клановый, да?
– Нет, многоуважаемый Хирип.
– Не важная или не клановый?
– Верны оба утверждения, многоуважаемый.
Ржач претерпел новое качественное изменение. Во всхлипы.
– Опа! Это что же, если моя «Мурена» – я сугубо ги-по-тичиски говорю – пересечётся над открытым морем с твоим, хех, «кораблём», у меня не возникнет никаких неприятных проблем в будущем?
– У вас? Вообще никаких проблем, многоуважаемый.
– Ну, тогда до встречи над открытым морем, ка-пи-тан!
На этой жизнерадостной ноте Колено вместе со своим эй-шлюпом и командой под свист движителей улетели обратно на стоянку возле одного из рифов.
– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – сказал Акула.
– Будущее покажет, – ответил Мийол. – Кстати, как-то он этак нехорошо сказал про «снова леталкой обзавёлся»…
– Да. Было дело, владел я и летающим судном. Недолго.
– Почему?
– Исчезло над открытым морем. Во втором же рейсе.
– Много людей погибло? – спросил маг, чуть понизив голос.
– Семнадцать.
– Соболезную. Значит, именно Хирип их «исчез над морем»…
– Скорее всего он. Только доказательств, как водится, никаких. И к ответу не призвать – он действительно сильнейший в наших краях, этот…
Иривой добавил совсем уж тихо одно неразборчивое слово. Но явно не комплимент.
Спустя ещё полчаса, облетев почти три четверти Рифовых Гнёзд и делая остановки у более-менее подходящих скал, они надолго встали у столбовидного светло-серого массива, отстоящего от ближайшего квартала гамачников на три сотни шагов. Что до самого массива, материал его Мийол на глаз определил как плагиоклаз, скорее всего, основной; над водой торчала его часть с размерами около семидесяти, полусотни и ста десяти шагов в высоту – один из крупнейших рифов здесь, на краю аномалии. Васаре деловито оглядела скалу и заявила:
– Пойдёт. Братец, держи-ка ожерелье. И подведи край слипа вместе со мной во-о-он туда – на три-четыре локтя выше границы прибоя.
Призыватель послушался.
А затем Акула впервые в жизни увидел, как может работать с камнем мало того, что эксперт, так ещё и с комплектом грундреп-аргезн гномьего стандарта – то есть пятого уровня. (А ещё облегчая свой труд Ускорением Магических Действий , чего он, конечно, не знал). Под взглядом Васаре камень тёк, чтобы застыть в новых формах, не в количестве пары пудов за раз – нет! В каждый момент времени она размягчала пару десятков пудов монолита, моментами до трёх десятков и больше; при этом камень и тёк, и формовался, и застывал… всё сразу, одновременно. Первым делом вылепилась плоская сверху площадка, выступающая на полтора шага из основной плоскости скалы. Мийол сманеврировал, аккуратно подводя к ней край слипа, и Васаре спокойно перескочила на этот порог, не дожидаясь касания. После чего продолжила плавить и перемещать покорную её воле и артефактам породу, расширяя площадку, быстро углубляя нишу, откуда брала материал, до объёмов небольшого грота.
Но хотя резерв экспертов магии велик – раза в два с половиной больше, чем у специалистов – а пара артефактов пятого уровня помогает расходовать его существенно точнее и эффективней, Васаре исчерпала силы уже через полчаса. Зато результат… кусок прямого полукруглого тоннеля диаметром в четыре локтя и длиной локтей этак девять! В один присест!
– Поразительно, – только и сказал Акула. – Должно быть, даже гномы не работают так…
– Гномы? – хмыкнул Мийол. – Конечно, нет. Они работают куда тоньше.
– Братик, я всё, – сообщила Васька, выходя из новосозданного тоннеля. На лице её лежали тени напряжения, усталости – и читалась законная гордость за свой труд. – Твоя очередь.
Вернув ей контрольное ожерелье, призыватель соскочил на существенно удлинившуюся и расширившуюся площадку. Замер.
Половину минуты не происходило ничего. Иривой уже хотел задать вопрос, как подавился не высказанным. Перед Мийолом, у самых его ног, возник хвост какой-то громадной твари – весь в гладких, багрово-чёрных, опасно выглядящих броневых чешуях. Впрочем, основное тулово этой твари расположилось, по всей видимости, внутри тоннеля – и заполнило его целиком. Все четыре локтя высоты и четыре же ширины.
– Это и есть тот самый Кошмарный Глубинник? – спросил Акула.
– Ага, – кивнула Васаре. – Самый тупой, медлительный, крепкий и здоровенный зверь-подавитель из всех, какие есть. Бурит каменный монолит типа того, что тут, в темпе три-четыре локтя в час, отправляя лишнее прямиком в Лаву. За сутки это, стало быть, около полусотни шагов. Но братик призыв пришпорит и, думаю, удвоит скорость. А то и утроит, если совсем разойдётся.
– Но как же резерв? У вас, глубокоуважаемая, его хватило всего на полчаса…
– Насчёт этого не бойтесь. Братик сильный. Куда сильнее меня.
«Но ведь он тоже эксперт, а не подмастерье!» – подумал Иривой. Но промолчал.
Хранить секреты – право всякого хоть чего-то стоящего мага.
– Ладно, это теперь надолго, – добавила Васаре. – Подкинуть вас до вашей скалы?
– Да, многоуважаемая. Мне пора вернуться к делам.
– А не найдётся у вас котроне… м-м… подчинённого, который мог бы сориентировать нас на местном рынке ингредиентов, уважаемый Акула? Ввести в курс насчёт цен, всё такое?
– Найдётся, многоуважаемая.
Как вскоре выяснилось, на обычных подчинённых Иривой размениваться не стал. Для дальнейшего сопровождения эксперта-артефактора он выделил аж своего старшего сына: крепкого и обычно серьёзного парня лет примерно двадцати, совершенно преображаемого улыбкой.
При знакомстве, когда Ланнат Раковина улыбнулся Васаре, у неё аж сердце замерло… и заколотилось быстрее. Когда же он снова стал серьёзен, – ощутила что-то вроде разочарования и смутного беспричинного недовольства.
А потом они вдвоём несколько часов ходили по рынкам Рифовых Гнёзд: Рыбному, Канатному, Лодочному, Главному – и плавали на личной лодке Раковины вокруг кварталов этого удивительного поселения, столь несхожего со всем, что Васька знала раньше. Останавливались перекинуться парой слов с многочисленными знакомыми Ланната, жевали на ходу удивительно вкусные – хотя и не менее удивительно дешёвые – свёртки из водорослей с икрой и сырой рыбой, останавливались выпить разведённой вином воды. (Её тут, как выяснилось, не опресняли, а запасали в специальных каменных танках после дождей, исправно идущих после третьего и седьмого дней; и цена её выходила такой, что большая часть гнездян даже и не мечтала о ванне с чистой водой, вместо этого купалась в море и смывала соль парой кувшинов… а то так и вовсе лишь обтиралась после купания мокрыми полотенцами).