Путь Могучего. Том 2
Шрифт:
Владимир Юрьевич лишь кивнул и двинулся навстречу посетителю. Василий Иванович пожал руку Воронцову, а затем Пирогову, после чего раскрыл объятия для Вероники. Пока приветственно обнимал сестру, он скользнул взглядом по мне и Борису.
— И что тут у вас, — не скрывая иронии, проговорил он, отпуская девушку, — кружок кройки и шитья? Что за заговоры?
— Скорее, привороты, — ответил я, стараясь выдержать его же тон. — Ситуация нынче такая.
Юрьевский снова пригляделся ко мне и даже слегка прищурился.
—
— Всё верно, — ответил я и протянул ему руку. — А разобрать точно не вы хотели?
— А ты суров, братец, — усмехнулся он, пожимая мою ладонь. — А вас я не имею чести знать, — обернулся он к некроманту.
— Барон Борис Крамер, — отрекомендовался тот и тоже протянул руку для пожатия.
— Что ж, смотрю, у тебя тут достойная компания, — неожиданно тепло улыбнулся Юрьевский Веронике. — Пойдёмте, пообщаемся.
А когда мы поднялись в палату к Воронцову, которая тоже больше напоминала кабинет, нежели палату, то выяснилось, что Василий Иванович и не собирается ограничиваться одной только иронией.
— Во-первых, сразу хотел очертить цель своего визита, — проговорил Юрьевский, когда мы все расселись, а Пирогов послал за телефоном, оставшимся в его кабинете. — Как вы знаете, последние события накалили обстановку не только в империи, но даже в нашей семье.
Он перевёл дух и поискал что-то глазами.
— Воды не найдётся? — спросил он у Пирогова.
— Сейчас всё будет, — ответил тот и распорядился, чтобы накрыли на стол. — Что-то ещё?
Но светлейший князь только махнул рукой, как бы говоря, что больше ничего не надо.
— Продолжим, — сказал он и снова оглядел всех присутствующих. — Никакой тайной информации я не открываю, так что не удивляйтесь моей откровенности. Итак, совсем недавно я узнал, что моей невесте была вживлена опухоль в мозг, причём, подстроено это было так, словно это сделал я. Так?
— Да, — хмуро кивнул Пирогов, но тут же поднял руку и поспешил добавить: — Однако был отчётливый почерк рода, но не ваш, поэтому у сведущего человека появились бы вопросы.
— У сведущего — да, а у всех остальных — нет, — проговорил Василий Иванович, отхлебнул воды из поднесённого ему стакана и продолжил. — При всём том мне никто ничего не доложил. Я понимаю, каким монстром выгляжу в ваших глазах, но я ничего не знал. Мои мысли были заняты совершенно иными категориями. Но внезапно я узнал о произошедшем и поспешил всё узнать из первых рук. Это что касается Вероники. О покушении на Руслана я тоже не знал, поэтому ничего не могу сказать.
— А как же ваша служба оповещения, которая, по слухам, лучшая в империи и даст фору даже императорской? — поинтересовался я, не в целях поддеть светлейшего князя, но по крайней мере для общего понимания. — Мне слабо верится, что вы совсем ничего не слышали и не интересовались.
— Видишь ли, Руслан, — сказал мне Юрьевский с интересным выражением, которое можно описать, как принятие вызова от меня. — Дело в том, что кое-кого из этой службы перекупила сестра, поэтому некоторая информация шла ко мне с задержкой. Когда же я узнал, что с Вероникой беда, сразу же поручил позаботиться о ней, но мне доложили, что она уже у Пирогова. А что может случиться с человеком, если он поручен заботам Алексея Сергеевича, не так ли?
— Засмущаете, Василий Иванович, — хмыкнул на это Пирогов. — Но между тем клинику мою тоже едва не сожгли.
— Мы все знаем, чьих это рук дело, — сказал Юрьевский тем тоном, словно это действительно было совершенно очевидно. — Елена всеми путями пыталась избавиться от угроз для брака её дочери с цесаревичем. И, будем честны, большая часть этих угроз была выдумана ею самой, как, например, угроза с моей стороны и со стороны Вероники, — он прикоснулся к волосам моей сестры, а она с любящей улыбкой посмотрела на него.
Сейчас я мог бы поклясться, что они действительно любят друг друга и ничего не замышляют против императорской семьи. Они очень гармонично выглядели рядом друг с другом, и каждый их жест был наполнен заботой.
Но тут же я вспомнил слова Анны, которая тоже не сомневалась, что Юрьевский что-то замышляет, хоть и втайне от самого себя, и хочет использовать мою сестру в своих целях. И понял, что расслабляться рано. Необходимо держать ухо с Василием Ивановичем востро.
— Она и сейчас считает, что не всё ещё потеряно, — сказал на это Воронцов и развёл руками. — Только что звонила, требовала, чтобы я примчался срочно к ней и что-нибудь придумал.
— Вот неуёмная, — улыбнулся Юрьевский и прошёлся по палате, глядя за окно. — Впрочем, у нас весь род такой. Она не успокоится, пока будет жива. Никогда не признает своего проигрыша, а виноватыми будут все вокруг, но только не она, — он тяжело вздохнул. — Видят боги, я отговаривал её от всей этой затеи, особенно когда стало ясно, что Мария не от её мужа. Но она на это сказала, что я хочу ей помешать, потому что трон нужен мне самому. Моего мнения она спросить, конечно же, забыла.
— А какое ваше мнение? — поинтересовался я, чтобы не быть похожим на Елену. — Вы бы хотели управлять страной?
— Видите ли, молодой человек, с большой властью обычно приходит и большая ответственность, — философски ответил он, но затем сам улыбнулся этой сентенции. — Но даже скажу иначе: вы видели огромный клубок змей возле трона?
Воронцов хохотнул, видимо, понял, о чём идёт речь. Вслед за ним закивал и Пирогов. Я решил, что речь о различных кланах, сгруппировавшихся вокруг императорской семьи и получающие свои дивиденды с этого.
— Не видел, так как далёк от этого, — ответил я истинную правду.