Путь на эшафот
Шрифт:
Генрих задумался над планом, представленным ему Кромвелем. Он ненавидел этого человека, однако Кромвель прекрасно справился с маленькими аббатствами, с большими же справится еще лучше! Если он намерен мириться с Марией, Кромвель прав, сейчас как раз время для этого. Многие считают, что он плохо обошелся с ней, а простой народ вообще ее очень жалеет. Он не разрешил ей жить с матерью, не пустил попрощаться с Катариной перед смертью. Совесть не могла не беспокоить его. И если теперь Генрих помирится с Марией, он больше не будет казаться людям чудовищем, а человеком, который ошибался, находясь под влиянием ведьмы и колдуньи. Ответственной за все будут считать Анну, развратницу и отравительницу, которая смогла околдовать короля и заставить его плохо относиться к своей дочери Марии. Вот видите, будут говорить люди,
Она получила по заслугам! Генриху очень понравилось это выражение. Последнее время он плохо спал. Иногда просыпался, и ему казалось, что она лежит рядом с ним. Его мучали кошмары. Однажды он увидел ее во сне у пруда в Хивере. Она смотрелась в пруд. И когда он тоже посмотрел в воду, то увидел там ее отрубленную голову с длинными черными волосами, из которой сочилась кровь. Заслуженная смерть! И Генрих послал Норфолка в Хансдон к Марии.
– Скажи ей, – поучал его Генрих, – что она упрямая и непослушная девчонка, но я готов пожалеть ее, если она раскаивается.
Мария поняла, что ей придется отказаться от всего, чего она придерживалась раньше, и была напугана шумом, который наделала.
– Моя мать была законной женой короля, – твердила она. – Я убеждена в этом.
Ей напомнили, что многие поплатились головой за то, что она говорит. Но Марию нелегко было испугать, и она постаралась убедить себя, что готова положить голову на плаху с такой же легкостью, как это сделали Мор и Фишер.
Мария поняла, что зря осуждала Анну за свое отлучение от двора. Норфолк вел с ней себя грубо, даже оскорблял ее. Ее никто так не унижал, пока была жива Анна. Анна просила ее забыть об их ссоре, предлагала вернуться ко двору, говорила, что будет находиться рядом с ней и не будет заставлять носить за ней шлейф. Леди Кингстон приходила к Марии по поручению Анны с просьбой простить королеву. Мария тогда только пожала плечами. Простить! Что это даст Анне Болейн? Когда Мария умрет, она будет с небес взирать на Анну, которая будет гореть в аду. Потому что этого ей не избежать. Да, она до самой смерти исполняла все религиозные обряды, но слушала и даже аплодировала лжи Мартина Лютера, и за это будет вечно мучиться в аду. В душе Мария не была жестокой, но она считала, что существуют два пути – правильный и неправильный. Правильный путь – это приверженность Римской католической церкви. Ни один истинный католик не будет гореть в аду. Там будут те, кто не был истинным католиком. Но она понимала, что хотя Анна и будет гореть в аду за то, что несет ответственность за отделение Англии от Рима, не одна она виновата в столь жестоком обращении короля со своей старшей дочерью. И Мария решила, что хоть она и не может простить Анну, к ее дочери она будет добра.
Генрих был взбешен тем, что ему рассказали после посещения Марии. Он заявил, что не может ей верить. Король пребывал в мрачном расположении духа. Он совсем недавно женился на Джейн Сеймур, но счастья это ему не принесло. Он не мог забыть Анну Болейн. Джейн не удовлетворяла его, а Мария выводила из себя. Дочь, борющаяся против своего отца! Он не потерпит такого! Он созвал совет.
– Я не могу доверять своим близким, – кричал он. – Необходимо начать следствие. Если будет установлено, что дочь в заговоре против меня, ее должна постичь судьба всех предателей. Я больше не потерплю неповиновения! – кипятился король. – Для предателей есть одна дорога, и я прослежу, чтобы они все прошли по ней!
При дворе чувствовалась напряженность. Было хорошо известно, что когда была жива Анна, Мария и ее мать тайно связывались с Чапуисом, и что посол планировал с помощью императора посадить на трон Катарину или Марию.
Король поручил Кромвелю тайно побывать в домах подозреваемых лиц и найти там доказательства вины принцессы.
В это время в комнату вошла королева.
– В чем дело? – рыкнул на нее новоиспеченный супруг. – Ты не видишь, что я занят государственными делами?
– Мой милостивый лорд, – сказала Джейн, не замечая его настроения. – Я пришла поговорить с вами. Я все время думаю о принцессе Марии. И теперь, когда я знаю, что она раскаивается и хочет, чтобы вы снова…
– Убирайся отсюда! – рявкнул король. – И не вмешивайся в мои дела!
Джейн заплакала. Генрих
– Я никому не могу доверять. Самые близкие мне люди и те, кто должны быть мне дороги, готовы предать меня!
Жизнь Марии оказалась в опасности. Чапуис написал ей, что ей следует подчиниться требованиям короля, иначе ей придется туго. Она должна признать, что отец – ее верховный глава церкви, и согласиться, что ее мать никогда не была законной женой короля. Она зря думает, что если она дочь короля, то ей ничто не угрожает, – те, кто противостоит Генриху, не могут быть в безопасности. Пусть она вспомнит о последней сожительнице короля, которой он был так предан в течение нескольких лет. Он не задумываясь послал ее на эшафот. И в том настроении, в котором он находится сейчас, он вполне может послать на эшафот собственную дочь.
Но Генрих был хитер. Он знал, что непопулярность в народе, которую он приобрел вначале в результате брака с Анной Болейн, а затем ее убийства, еще увеличится, если он прольет кровь своей дочери. А его непопулярность в народе была настолько же велика, как и во времена, когда он порвал с Римом. Поэтому он велел Кромвелю написать Марии, что если она не откажется от своих зловещих замыслов, она потеряет свой шанс на примирение с королем.
Мария потерпела поражение, так как даже Чапуис был против ее упорного сопротивления. Она сдалась, признав, что король является верховным главой церкви, согласилась, что Папа не прав и что мать ее не была законной женой короля, а их брак был кровосмесительным и незаконным. Она подписала бумаги, которые ее попросили подписать, и ушла в свои комнаты, где горько плакала и просила свою святую мать простить ее за то, что она сделала. Она думала о Море и Фишере и сожалела, что не так отважна, как были они.
Генрих остался очень доволен. Теперь его дочь стала покорной. Его все еще мучила совесть в связи с гибелью Анны и он хотел уверить себя и весь мир, что поступил правильно, освободившись от нее. Да, он хороший семьянин, любит своих детей. А Анна угрожала, что отравит его дочь, его любимую Марию. Разве народ теперь не видит, что Анна получила по заслугам? Разве Мария не вернулась к нему? Это не так уж важно, что она рождена вне брака. Она его дочь и должна находиться при дворе. Со смертью этой шлюхи, которая пыталась отравить его дочь, между ним и дочерью наступил мир.
Джейн ликовала.
– Вы самый благородный и милостивый отец, – сказала она ему.
– Ты права, моя милочка! – ответил он, и у него опять проснулись теплые чувства к Джейн. Снова понравилась ее белая кожа и светлые ресницы. Он действительно любил ее, и если она родит ему сыновей, будет любить ее еще больше. Генрих считал себя семьянином и очень был счастлив этим.
Мария теперь сидела за королевским столом рядом со своей мачехой – они с Джейн были друзьями. Генрих счастливо улыбался, глядя на них. Во дворце воцарились мир и согласие. Его упрямая дочь больше не была упрямой. Он старался любить ее, но хотя она и нравилась ему, это чувство вряд ли можно было назвать любовью.
Когда Джейн попросила его о том, чтобы Елизавета тоже была допущена ко двору, он ответил, что это вполне может случиться.
– Я делаю это потому, что ты так хочешь, сердце мое, – говорил он Джейн. Но на самом деле он с удовольствием встречался с ребенком от Анны. Девочка была красивой и умненькой. И напоминала ему Анну.
– Король очень привязан к маленькой Елизавете, – говорили при дворе.
Когда сын Генриха, герцог Ричмонд, умер, король очень горевал. Это Анна сглазила его, говорил он. Прошло два месяца с тех пор, как Анне отрубили голову, и с того самого дня у Ричмонда пошла горлом кровь. Это заставило короля снова подумать о своем преемнике. Он был расстроен, потому что молодой Томас Ховард, сводный брат герцога Норфолка, осмелился обручиться без разрешения на то Генриха с леди Маргаритой Дуглас, дочерью сестры Генриха Маргариты Шотландской. Это было ужасным преступлением. Генрих знал Ховардов – честолюбивы все до одного. Он был уверен, что Томас Ховард надеется получить корону в результате своей женитьбы на племяннице Генриха. И это ему вновь напомнило о том, насколько непрочно Тюдоры сидят на троне.