Путь на эшафот
Шрифт:
К двери подошел отец, но его угрозы, как и мольбы матери, ни к чему не привели.
– Ты навлечешь на нас гнев короля. Ты хочешь опозорить нас? Ты уже и так натворила дел.
– Опозорить вас? – закричала она вне себя от гнева. – Если полюбить человека и хотеть выйти за него замуж – это позор, то да, я опозорила вас. А быть любовницей короля – это большая честь! И вы теперь в большой чести! Я не послушалась мамы и не послушаюсь тебя!
– Король требует, чтобы ты спустилась к нему!
– Делайте что хотите, – упрямо стояла она на своем. – И он может делать все, что хочет. Мне все равно…
Сэр Томас, всегда остававшийся дипломатом, касалось это семейных дел или международных вопросов, объяснил королю, что дочь его очень больна, и король, поражаясь своим нежным чувствам к этой упрямой девушке, ответил:
– Не беспокойте ее.
Король покинул Хивер, и Анна вернулась к прежней жизни, полной ожиданий, переживаний, надежд и страха.
Однажды в начале зимы, в холодный ветреный день, когда последние листья опали с деревьев в парке, сэр Томас привез домой новость.
Он спокойно посмотрел на Анну и сказал:
– Лорд Перси женился на леди Марии Тэлбот. Вот и кончилась твоя любовь.
Она ушла в свою комнату и оставалась там весь день. Она ничего не ела, не спала, ни с кем не разговаривала. На следующий день она все время рыдала, проклиная кардинала, а вместе с ним и своего любимого.
– Со мной они могли бы сделать все, что угодно, но я бы ни за что не сдалась, – твердила она.
Наступили скучные дни. Она побледнела, она не находила себе места. Мать боялась за ее жизнь и поделилась своими опасениями с мужем.
Сэр Томас как-то намекнул, что если она пожелает вернуться ко двору, ей не будут препятствовать.
– Ну уж этого-то я ни за что не сделаю! – воскликнула Анна.
Она была так больна, что родители не стали с ней спорить.
И тут она вспомнила, как счастлива была при французском дворе, и решила, что единственный способ, который поможет ей вырвать из сердца эту боль, это покинуть Англию. Она подумала о женщине, которой всегда восхищалась, об умной блестящей герцогине Алансонской. Только она могла бы вернуть ее к жизни.
Она испытала любовь, и эта любовь принесла ей одну горечь. Больше любить она не хотела.
– Маргарита помогла бы мне забыть все мои несчастья, – говорила Анна.
Беспокоясь о здоровье дочери, сэр Томас не стал чинить препятствий. И вот Анна снова покинула Хивер и отправилась служить при французском дворе.
ТАЙНОЕ ДЕЛО КОРОЛЯ
Дом в Ламберте был погружен в печаль. Она лежала при смерти на широкой кровати, которую делила с лордом Ховардом с тех пор, как вышла за него замуж. Она устала, бедная леди, ибо ее семейная жизнь была нелегкой. Она была постоянно беременна, а бедность при таких обстоятельствах была просто унизительна. Приближение смерти смягчило ее горькие чувства. Теперь она не придавала особого значения тому, что ее муж, беззаветно служивший королю, был забыт. Почему люди боятся смерти? – думала она. Ведь умереть легко, а жить так трудно.
– Тихо, тихо, – послышался чей-то голос. – Не беспокойте маму. Видите, как спокойно она спит.
Джокоса услышала плач маленькой девочки. Она попыталась пошевелиться, чтобы привлечь к себе внимание. Плакала маленькая Катерина. Она была еще совсем ребенком, но уже понимала,
И Джокоса вдруг осознала, почему люди боятся смерти: они боятся не за себя, а за тех, кого они оставляют.
– Мои дети… – прошептала она, пытаясь подняться с кровати.
– Тихо, миледи, – сказал голос. – Вы должны отдыхать, дорогая.
– Дети мои, – прошептала она снова, но губы были сухими и почти не слушались ее.
Она думала о Катерине, самой хорошенькой из дочерей, но одновременно и самой беспомощной. Нежная, любящая маленькая Катерина, которая так хотела всем угодить, что не думала о себе. Одна предсказательница сказала Джокосе, что ее дочери, Катерине, будет не хватать материнской заботы. Ценой огромных усилий она произнесла:
– Катерина… Девочка моя…
– Она зовет меня. Я слышала, как она назвала мое имя, – воскликнула Катерина.
– Катерина…
– Я здесь, – ответила девочка.
Джокоса поднесла ее пальчики к своим губам. Возможно, подумала она, у нее будет мачеха. А мачехи часто бывают злыми, у них рождаются свои дети, они их любят больше, чем детей женщин, место которых они заняли. У живой жены больше власти, чем у мертвой. Может быть, ее тетя из Норфолка захочет взять Катерину?.. А может быть, бабушка Норфолк. Нет, только не Норфолки. Они все жестокие люди. Катерина, такая нежная и мягкая характером и еще совсем ребенок, не должна воспитываться у них. Джокоса вспомнила о своем детстве, которое провела в Холлингбурне, в этом прекрасном старом доме своего отца, сэра Ричарда Калпеппера. Сейчас там живет ее брат Джон. У него есть сын, который будет играть с Катериной. Она вспомнила о счастливых днях, проведенных там, и в забытьи у нее все перепуталось в мозгу. Это не она, а Катерина живет в том доме. И умирающей матери было приятно видеть свою дочь в детской, которую она так любила. Но забытье прошло, сознание снова вернулось к ней, а с ним и беспокойство. Она снова увидела огромную пустую комнату, в которой лежала.
– Эдмунд… – прошептала она.
Катерина со слезами на глазах сказала няньке:
– Она зовет папу.
– Да, миледи? Что вы хотите? – спросила склонившаяся над ней няня.
– Эдмунд…
– Пойди и позови папу. Скажи ему, что мама хочет поговорить с ним.
Он подошел к постели жены, бедный, добрый, несчастный Эдмунд, жизнь которого с женой была омрачена этим ужасным бедствием – бедностью.
Теперь он чувствовал угрызения совести потому, что иногда грубо с ней разговаривал, так как бедность преследовала его, подстерегала, насмехалась над ним, приводила в ярость, лишала естественной для него доброты, нарушая мир, которого он так жаждал в семье.
– Джокоса… – Голос его был таким нежным, что ей показалось, будто это их первая брачная ночь, что это ее любимый, но тут она вдруг захрипела, почувствовала, как горит ее тело, и вспомнила, что это не пролог, а эпилог ее жизни с Эдмундом и что Катерина, ее самая нежная девочка, в опасности. Она это чувствовала, но не могла толком объяснить.
– Эдмунд… Катерина…
Он поднял девочку на руки и поднес к кровати.
– Джокоса, вот Катерина.
– Милорд, отпустите ее… Пусть она уйдет… Пусть Катерина уйдет…