Путь на эшафот
Шрифт:
– Попробуйте эти конфеты, – предложил он ей.
– С удовольствием. – Она взяла пирожное. – Не могу дождаться, когда появится королева!
– А вы видели Ее Величество? Говорят, она прекрасна!
– Видела ли я ее? Конечно, видела. Должна сказать вам, сэр, что она моя кузина.
– Ваша кузина? Я знал, что вы живете в доме герцогини Норфолк. Но я не знал, что вы ее внучка.
– Да, я ее внучка.
Он был удивлен тем, что герцогиня Норфолкская разрешает своей внучке, такой молоденькой и такой хорошенькой, гулять без присмотра. Но не стал говорить об этом, а сказал возбужденным голосом:
– Значит, мы с вами родственники!
Катерина обрадовалась. Они
– Как великолепно! – воскликнула Катерина. – С вами я чувствую себя под защитой!
Эта мысль была ей очень приятна, так как теперь она не чувствовала себя спокойно с Мэноксом – она боялась встреч с ним и под разными предлогами от них уклонялась. Его слова, сказанные Марии Ласселс, поразили и испугали ее, и, хотя Катерина не хотела обидеть Мэнокса, ее больше не тянуло к нему. Теперь же, когда она встретила Фрэнсиса Дерхэма, ей казалось, что Мэнокс ее совсем не интересует, так как Фрэнсис был совсем другим. Это был джентльмен с прекрасными манерами, хорошим воспитанием. И даже во время этой первой встречи, чувствуя, что его влечет к ней так же, как и Мэнокса, она стала сравнивать их, и все ее восхищение музыкантом померкло, а потом совсем пропало.
Фрэнсис думал: «Ее бабушка сейчас с королевой, поэтому девушка гуляет одна. Но она слишком молода, чтобы гулять одной. Нужно защитить ее от возможных неприятностей, и я это сделаю».
Он все время был с ней рядом. Они гуляли по берегу реки, видели королеву в королевской лодке, на которой оркестр играл нежные мелодии. За королевской баржей ехали баржи ее отца, герцога Саффолкского и других знатных людей.
– Она отправляется в Тауэр, – сказал Дерхэм.
– В Тауэр! – Катерина вздрогнула, а он засмеялся.
– Почему вы смеетесь? – спросила она.
– Вы выглядите такой испуганной.
Тут она стала рассказывать ему о своем детстве, о Долл Тэппит и охраннике Уолтере, о глубоком колодце и узких темницах, о криках, которые, по словам охранника, раздавались в камерах пыток.
– Мне не хотелось бы, – сказала Катерина, – чтобы моя милая кузина ехала в Тауэр.
Он снова засмеялся, удивляясь ее откровенности.
– Разве вы не знаете, что процедура коронации всегда происходит в Тауэре? И покои, где это происходит, сильно отличаются от темниц и колодцев, уверяю вас!
– И все равно мне это не нравится!
– Какая вы милая и добросердечная девочка, – сказал он, а сам подумал: «Ей нельзя разрешать гулять одной без присмотра». Он был возмущен, что те, кто должен был за ней присматривать, не делали этого. Ему нравилось находиться с ней, она была такой молоденькой, такой невинной и в то же время такой… женственной. Она очень привлекательна для мужчин, их будет тянуть к ней, а это для нее очень опасно. Он сказал Катерине:
– Мы должны быть на этом празднике вместе, и не только сегодня. Можем встретиться и вместе погулять по берегу.
Катерина обрадовалась. Этот юноша внушал ей доверие. Ей хотелось думать о ком-то с любовью, Мэнокс же больше не вызывал в ней подобных чувств.
– Вы очень добры.
– Наденьте свою самую простую одежду. Вы не должны выделяться в толпе.
– Простую? Но вся моя одежда очень простая!
– Я хочу сказать, что когда мы будем гулять в толпе, вы уже не будете Катериной Ховард из Норфолка. Вы будете просто Катериной Смит или еще кем-то. Как вам нравится мой план?
– Очень нравится! – Катерина рассмеялась. Они стали строить планы, которые затем осуществили, так как вместе наблюдали за процессией возвращения королевы из Тауэра. Они бродили по городу,
Взглянув на этого человека, Катерина крепко сжала руку своего спутника, и тот вопросительно взглянул на нее.
– Чем ты взволнована, Катерина Смит?
– Я подумала о его жене, сестре короля, которая, как я слышала, умирает. Он же выглядит таким веселым.
– Он просто не показывает своих чувств, – прошептал ей на ухо Дерхэм. – По его виду нельзя сказать, что он не любит королеву… Но не будем говорить об этом.
Катерина вздрогнула, а потом рассмеялась.
– Мне кажется, гораздо приятнее носить простые одежды и быть частью толпы, чем королевой. Сейчас я не менее счастлива, чем моя кузина!
Он сжал ее руку. Вначале он испытывал к ней только дружеские чувства, теперь же дружба стала перерастать в нечто большее. Катерина Ховард была такая милая, любящая и очаровательная!
Девушка затаила дыхание. Она увидела королеву. Анна ехала в открытой коляске, устланной золотой парчой, в белом как снег платье. Ее прекрасные волосы были распущены, а на голове плотно сидела маленькая шапочка, украшенная драгоценными камнями. На ней было одеяние из серебряной ткани, а сверху мантия из того же материала, подбитая горностаем. Даже те, кто был настроен против нее и шепотом выражал свое недовольство, умолкли, пораженные ее красотой. Она как бы околдовала их.
Катерина была буквально заворожена ею и никого больше не видела. Она не видела одетых в малиновое леди, следовавших за ней в колесницах, покрытых красной и золотой материей, пока Дерхэм не указал ей на бабушку, ехавшую в первой колеснице вместе с маркизой Дорсет. Катерина улыбнулась, подумав, что сказала бы старая леди, увидев ее в толпе. Но старая герцогиня думала сейчас только о прекрасной женщине, ехавшей впереди, – ее внучке, королеве Англии. Это был самый великий день в ее жизни.
А город продолжал праздновать. На Грейсчерч-стрит им с трудом удалось пробраться сквозь толпу, окружавшую фонтан, из которого струилось вкусное рейнское вино. Пантомима с белым соколом особенно поразила Катерину. Белый сокол – это Анна, думала Катерина. Сокол был окружен красными и белыми розами, а когда появилась королева, заиграла музыка, с неба спустился ангел и возложил на головку белого сокола золоченую корону. В Корнхилле королева должна была остановиться перед троном, на котором восседали три Грации. Перед ними из источника вытекала винная струя. Здесь королева должна была отдохнуть, в то время как поэт читал стихи. В них говорилось, что королева обладает теми же качествами, что и три леди, сидящие на троне. Весь этот день по специально проведенным трубам текло белое и красное вино.
Анна проезжала через толпу с горящими от радости глазами. Она ждала этого момента четыре долгих года. У Вестминстер-Холла она поблагодарила мэра и всех, кто организовал праздник. Усталая, но очень довольная, она вместе с королем пообедала в Вестминстере и осталась там на ночь.
На следующий день состоялась коронация. Было первое июня, воскресенье. Катерина и Дерхэм проводили его вместе. Они мельком видели королеву. Теперь она была в темно-красном бархате, опушенном горностаем. В волосах ее блестели рубины.