Путь наверх
Шрифт:
Группа Сатина работала с низовой стороны перемычки, которую наращивали комбинированным способом: земснарядами, впервые в истории гидромеханизации намывающими грунт в зимнее время, и «сухим» методом — грунтом из котлована. Здесь, на середине Волги, особенно неистовствовал ветер. Резкие порывы его сбивали людей с ног, валили в глубокие сугробы. Но все-таки самосвалы с грунтом проходили по узкой колее дороги между высокой шпунтовой стенкой и ледяной кромкой Волги.
А Сатин не переставал думать о своей целиковой перемычке, волнуясь за ее судьбу.
— Вот,
— Да, как вода подойдет, побегаем мы с тобой вдоль перемычки, — согласился Андрианов.
— Все-таки она в зимних условиях сделана, — беспокоился Сатин. — Если ее прорвет Волга, котлован затопит за один час.
— А я спокоен. Мы тридцать три смотровых шурфа пробили на дамбе. И ни в одном не обнаружили комков. Монолит! — напомнил Андрианов.
— Это так, друг, а все-таки впереди три тяжелых недели. Пока не минет пик паводка. Это он нас, гидротехников, учит и мучает, мучает и учит, — вздохнул Сатин.
Скоро молодежное прорабство Сатина вновь вернулось к целиковой перемычке, готовя ее к приему паводка — суровому и ответственному испытанию.
Коммунисты, вперед!
Это заседание партийного бюро состоялось в середине апреля, в дни, когда весь район жил и думал только об одном — о судьбе котлована. Коммунисты собирались в продолговатой большой комнате, служившей и местом заседаний и кабинетом секретаря партбюро Петра Дмитриевича Иванова.
Секретарь внимательным и словно испытующим взором встречал каждого входящего и, показывая рукой на свободный стул, в то же время вполголоса разговаривал с уже немолодым инженером Атутиным.
Начальник технического отдела и секретарь цеховой парторганизации 2-го участка Атутин еще в марте на состоявшейся тогда по инициативе коммунистов технической конференции сделал доклад о проблемах разработки котлована в паводковый период. Споры, разгоревшиеся там и послужившие одной из причин этого заседания партбюро, имели краткую, но напряженную предысторию.
Уже в начале весны, когда стали реально ощутимыми трудности, вызванные распутицей, грунтовыми водами и бездорожьем, кое-кто из практических работников стал сомневаться в возможности эффективной работы в котловане.
— При таком напоре Волги образуется большая фильтрация, и с водоотливом будет трудно справиться, — говорили одни.
— Тяжелые экскаваторы типа «Уралец» утонут в забоях, — говорили другие.
— Лучше потерять два месяца, чем поставить технику под угрозу затопления, погубим экскаваторы и потеряем полгода, — пугали третьи.
Атутин предложил наступательный план формированного строительства водопонизительных траншей по всему контуру котлована, ввода в действие шагающих экскаваторов и укрепления защитной целиковой перемычки.
Конференция решила: работы в котловане не приостанавливать ни на
Но неуверенность некоторых инженеров, а подчас и панический страх перед распутицей давали себя знать. Об этом и заговорил Иванов, открыв заседание партийного бюро.
— Инженер Биданоков, который сидит напротив меня, — сказал Иванов, глядя на усталое лицо начальника участка, — вчера на диспетчерском совещании как бы мимоходом заговорил о возможности отвода экскаваторов подальше от целика, опасаясь, видимо, прорыва Волги через перемычку. Самая эта мысль свидетельствует о том, что начальник важнейшего участка в сознании своем еще не сжег все мосты к отступлению.
Иванов передвинул на столе бумаги, долгой паузой призывая к особому вниманию:
— Пусть запомнят все! Эвакуироваться мы не собираемся. Экскаваторы останутся на местах. Разговоры маловеров надо пресечь. Теперь у нас два врага: распутица и неуверенность слабовольных людей.
Секретарь поднял трубку телефона и вызвал начальника района:
— Мы решаем важное дело, неплохо бы тебе зайти.
Видимо, Оглоблин ссылался на занятость.
— Неплохо бы тебе зайти, — повторил Иванов, — и захвати начальника автоколонны. Партбюро хочет посмотреть ему в глаза.
Через минуту в комнату вошли Оглоблин и начальник автоколонны.
— Мы, — начал Иванов без всякого вступления, голосом, в котором зазвенели суровые, металлические нотки, — в течение трех дней изучали работу автоколонны, и вот вывод партбюро: на крутом повороте, Дроженко, вы оказались паникером. Трудное положение с дорогами вас не извиняет. Много машин в ремонте, их не хватает на решающих участках. Вольно или невольно вы поддерживаете тех, кто думает, что технику можно остановить.
Высокий, с усталым и растерянным лицом Дроженко горячо заговорил о трудностях.
Партбюро внимательно слушало его, пока он не начал повторяться, растеряв первоначальный пыл оправданий.
— Не там, не там ищете, Дроженко, — укоризненно заметил Иванов. — Провалились потому, что пренебрегли помощью парторганизации, решили, что сделаете все сами, переоценили себя, недооценили силу коллектива.
— Да, я виноват, — признался Дроженко, распахивая черный дубленный полушубок, в котором ему стало жарко. — Виноват, но быстро исправлю положение.
— Не вставайте на путь необоснованных авансов, — тут же предупредил его Оглоблин.
— Легко, легко каетесь, — поддержал его Иванов, — Но вам не вынесли партийного недоверия, еще не поздно исправиться, коммунисты района готовы помочь транспортникам. Товарищи, — обращаясь ко всем, энергично продолжал Иванов, — партийное бюро считает, что наступил момент, когда надо поставить коммунистов на все решающие участки в трудные дни паводка.
— Нас много хвалят, много о нас пишут, — заметил Оглоблин, — плохо, если это закружит головы отдельным товарищам, потому, что с нас еще больше спросят.