Путь небес. Преодолевая бурю
Шрифт:
Ревюэль Арвида — странствующий чернокнижник, друг Белых Шрамов
III ЛЕГИОН, ДЕТИ ИМПЕРАТОРА
Эйдолон Рассеченная Душа — первый лорд-командующий
Фон Кальда — апотекарий, советник лорда-командующего Эйдолона
Азаэль Коненос — оркестратор и консул легиона
Галиан Эрато — вексиллярий[1]
Раваш
Аванарола — субпрефектор Придворных Клинков
Хайман
Вораинн
Юрелиас
Раффель
Гаркиан — командир «Сюзерена»
Элеанора Кульба — командир «Терце-Фалиона»
Фаэль Алобус — палубный офицер «Терце-Фалиона»
Кавелли — навигатор «Терце-Фалиона»
XIV ЛЕГИОН, ГВАРДИЯ СМЕРТИ
Мортарион — Повелитель Смерти, примарх Гвардии Смерти
Гремус Калгаро — маршал, магистр осад
Ульфар — командир «Стойкости»
Лагаан — главный канонир «Стойкости»
Транг — магистр дозора «Стойкости»
ИМПЕРСКИЕ ПЕРСОНАЖИ
Илия Раваллион — генерал, Департаменте Муниторум
Питер Гелиан Ашелье — новатор, Навис Нобилите
Вейл (Пелена) — мейстер
Халид Хасан — Избранный Малкадором
ПРОЧИЕ
Манушья-Ракшаси [2]
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Благороднейший способ отомстить врагу — не уподобляться ему. Марка Релий,[3] примерно M1
Глава первая
Даже через тысячу лет его оружие не утратило бы очарования.
Воин провел взгляд вдоль лезвия клинка, любуясь игрой света на металле. Этот меч испил немало крови, и чужой, и человеческой, но остался безупречным, незапятнанным — таким же чистым, как и в тот день, когда вышел из пламени кузни. Две сотни лет владелец ухаживал за ним, словно мать, заботящаяся о ребенке, бережно правил и возвращал в ножны с эбеновой отделкой, выказывая почтение к душе оружия, которое никогда не подводило его.
Хозяин вновь повернул меч, наблюдая, как лучи люмена скользят по штампованной стали. На слегка изогнутом клинке не было ни единого изъяна, даже крошечной зазубрины, которая выдала бы давность его службы.
Воин держал оружие свободным хватом, полагаясь на его превосходный баланс. Однажды он сражался с эльдарами на планете, где камни пели, а небо стонало, и навсегда запомнил, как бились ксеносы. Мечника до сих пор терзало то, что эти существа превзошли его братьев быстротой и точностью движений, поскольку в их легионе особенно ценились подобные качества. Поэтому он изучал и усваивал новые приемы, оттачивал мастерство и с каждым часом, проведенным в тренировочных клетках, фехтовал все лучше, но знал, что никогда не достигнет идеала.
Впрочем, дни боев с чужаками закончились. Война изменилась, и легионеру приказали испытать остроту клинка на тех, кого он прежде звал родичами. Поначалу это давалось ему нелегко, но теперь такие схватки стали второй натурой мечника. Его оружие рубило все так же глубоко и надежно, и воин научился видеть жестокую красоту в убийствах бывших товарищей.
Привлеченный легким мерцанием люмена над металлической койкой, легионер прервал размышления и поднял глаза от клинка. Не глядя на идент-руну, мечник уже знал, кто вызывает его, — только командир корабля решился бы выйти на связь в часы, предназначенные для медитации.
— Да? — отозвался он, плавно убирая оружие в ножны.
— Прошу прощения, господин, — раздался голос Гаркиана, командира «Сюзерена». — Прозреватель обнаружил приближающиеся возмущения в варпе. Необходимо ваше присутствие.
Человек еще говорил, когда Раваш Карио, префектор Придворных Клинков Третьего легиона, потянулся за шлемом. На керамитовой лицевой части, покрытой фиолетовым и белым лаком, виднелись тонкие полоски золота и платиновые инкрустации. В отличие от многих собратьев, Карио не осквернил свой шлем. Возможно, время для этого придет, но не сегодня — мечник еще не достиг врожденных пределов быстроты и точности.
— Что он предсказывает? — спросил Раваш, направляясь к двери из кельи для медитаций.
— Не могу знать, — ответил Гаркиан. — Хотя, судя по всему…
— Боевой Ястреб, — перебил Карио. Шагнув в коридор, он на ходу надел и герметично закрепил шлем. — Хорошо. Все начинается заново.
Тактическая группа «Осколок алмаза» вернулась в реальный космос, волоча за собой сквозь пустоту хвост из поблескивающих частиц. Эскортные корабли соединения устремились вперед подобно брошенным копьям, вздрагивая в такт плазменным двигателям, которые выходили на полную мощность. Позади меньших соратников скользнули в физическое пространство основные звездолеты флотилии. Их борта, усеянные тяжелыми орудиями, прикрывали пустотные щиты.
Тактическая группа словно бы перерождалась: одни ее корабли выглядели почти так же, как в начале Великого крестового похода, другие исказились до неузнаваемости. На космолетах, где перемены были заметнее всего, планшири[4] превратились в насесты для скрюченных золотых горгулий, вентиляционные клапаны покрылись платиновыми кружевами, которые складывались в тревожные узоры, а схожие с лемехами носы стали стендами для огромных коллажей на тему кровожадных пыток. Сильнее прочего преобразились командные шпили — между их вершинами протянулись хрустальные мосты, вокруг антенн связи змеились разряды таинственных энергий.