Путь олигарха
Шрифт:
Но не в характере Олега было отступать, да и отступать было некуда – уж очень она приглянулась ему. С первым же своим звонком он дал ей свой номер телефона, надеясь, что она когда-нибудь ему позвонит. Каждый день Олег Владимирович спрашивал Ирочку, не звонил ли кто из Днепровска. Он делал это так регулярно, что Ирочка стала сама докладывать, что пока никто из Днепровска не звонил. Шеф воспринимал эту информацию с явным сожалением, чем возбуждал Ирочкин интерес: от кого это Олег Владимирович с такой детской надеждой ждет телефонный звонок.
Но никто не звонил неделю, и две, и три. Приходилось время от времени звонить самому и
И однажды телефон все-таки зазвонил, и приятный, бархатистый голос смиренно попросил: « Позовите, пожалуйста, Олега Владимировича».
– Кто его спрашивает?– Ира почему-то сразу предположила, что звонят из Днепровска и только ждала подтверждения.
–Это звонят из Днепровска, скажите, что Ольга.
–Да-да,– засуетилась Ирочка,– сейчас позову,– и прожогом кинулась к шефу,– Олег Владимирович, из Днепровска!
Скляр сразу схватил трубку, надеясь, что это не Тоцкая.
– Я слушаю. Кто это?
– Это Ольга. Я приношу извинение, Олег Владимирович, но мне некому больше звонить.– голос Ольги дрожал.
– Ну-ну, в чем дело?– подстегнул Олег, чувствуя что-то неладное.
– Дочка моя Люба заболела,– послышался всхлип.– Воспаление легких.– Лето…как это могло случиться – сама не пойму, купалась на речке, потом бегала…положили в больницу ..нужны лекарства, антибиотики…муж не работает…мне не платят уже три месяца, только продуктами отдают…не могли бы вы мне одолжить..
– Сколько надо? – почти крикнул Олег.– не тяни кота за хвост.
–Ну хотя бы миллион карбованцев…вы не подумайте ничего плохого.. . я отдам…
– Что за вопрос, это пыль!– закричал в трубку Скляр.– Говори почтовый адрес, я сейчас же еду на почту.
Он тогда отправил десять миллионов, это в ту пору около пятидесяти долларов. Действительно, смешная сумма. Но эта сумма помогла ему наладить контакт с Ольгой. Он звонил каждый день и спрашивал о здоровье Любаши, ему неизвестной. Ольга волей-неволей вынуждена была подробно рассказывать о здоровье дочери, а Олег упивался ее голосом, пусть горестным, пусть печальным, но адресованным лично ему. Ему было стыдно признаться самому себе, но он желал, чтобы Любаша подольше была в больнице, лишь бы только иметь повод разговаривать с Ольгой.
Люба благополучно выздоровела, а благодарная мама стала разговорчивей, в ее глосе появились доверительные нотки. Олег ликовал. И вот теперь предстояла встреча. Что от нее можно ожидать? Что говорить Ольге и как себя вести с ней?
От этих вопросов Скляр снова заерзал на сидении. Чтобы как -то отвлечься, стал наблюдать за Глебом, когда тот оборачивался к нему или сидел вполоборота, меняя позу от долгого сидения. Иногда Кардаш полностью расслаблял мышцы лица, и оно приобретало спокойный, почти безразличный вид, даже с налетом тончайшей улыбки блаженства – лицо Будды или Конфуция. « Наверно, этому тоже научился в Гарварде»,– подумал Скляр. Но очевидно, и Глеб не мог долго не думать, и тогда по ходу его мыслей лицо Кардаша ожесточалось, становилось словно выточенным из твердого материала: камня, дерева, металла, причем грубым резцом. Сплошной комок прямых жестких линий. В глазах – что-то ястребиное, хищно- холодное, неумолимое. «Да,– сделал вывод Олег,– такой далеко пойдет. Не хотел бы я быть его врагом или соперником. Сожрет и не оближется. Этот не будет одеваться в малиновый пиджак и бренчать золотой цепью для солидности. Эта солидность написана у него на лице. На комбинате ему сразу поверят. Повадка у него наполеоновская.
– А у комбината серьезные долги? – неожиданно спросил Кардаш.
– Точно не знаю. Упомянули, что с поставщиками рассчитались только на 50 процентов.
– Я деньги на закрытие долгов не дам, – убежденно сказал Глеб, вторя своим мыслям.
–Это надо тогда специально оговорить,– подсказал Скляр, на что Кардаш только хмыкнул.
– Если мой человек будет в совете директоров,– продолжал Кардаш,– то через него будут идти все закупочные накладные, которые я буду оплачивать. Пусть не надеются, что я буду сорить деньгами. Никаких долгов я оплачивать не собираюсь. Только в дело, только в производство, да и то надо уточнить, что оно собой преставляет и какова рентабельность каждого вида продукции. Может, там груда железа тридцатых годов.
–Я, конечно, не знаю,– осторожничал Олег,видя реакцию Кардаша на его советы,– но все надо рассматривать в комплексе, одно от другого нельзя отрывать…налоговая может наложить лапу на любой счет– и все, облом.
–Ты меня, дорогой, не учи жить,– холодно сказал Кардаш.– Сам как-нибудь разберусь. Они что, до сих пор работают с одним счетом? Ну и мастодонты. Я попрошу открыть отдельный спецсчет по операциям со мной. Не узнавал: у них трасты пока не работают?
– Я таких тонкостей не знаю, – раздраженно ответил Скляр.– По крайней мере, не заметил.– Общение с Кардашем уже начинало его тяготить.
– Хорошо, если не работают. Нам бы только закрепиться.– Кардаш вдруг спохватился, что рассуждает вслух и замолчал. Но ненадолго.
– А когда у них начало сезона? – спросил он.
Скляру надоела игра в учителя и ученика: вопрос- ответ, вопрос- ответ. Он хотел отрезать: откуда я знаю; я что, технологом там работаю. Но он играл специалиста по комбинату и вынужден был отвечать.
– По-моему, они работают круглый год, но основной сезон начинается с поступлением томатов и кабачков. Это середина августа.
Кардаш больше не задавал вопросов. Проехали Николаев.
–Здесь у нас работает крупный поставщик– фирма «Сандора», слышал?– в качестве информации сообщил Глеб.
– Мы с ними тоже работаем,– вяло ответил Скляр, уже начиная изнемогать от духоты.
– Я тоже склонен к полноте,– сказал Кардаш, глядя, как покрылся потом Олег.– Наследственность. Мой батя весит 125 кг. Но я держусь. Советую и тебе держать себя в руках, это полезно во всех отношениях.
– Резерв у вас еще большой, – в своем духе ответил Скляр,– а вот я подбираюсь к вашему бате. И ем вроде бы немного, и двигаюсь достаточно, а дует, как шарик.
– Этим надо серьезно заниматься, – учительским тоном сказал Кардаш.– Проконсультироваться с врачом, сесть на диету. Я, например, после семи вечера не ем. За редким исключением.
–Да куда уж серьезнее, – с досадой сказал Скляр.–Днями иногда не ем. –Он не стал далее распространяться на эту больную для него тему, внимательно посмотрел на шоссе.– По-моему, километров сорок осталось. Эх, сразу бы в Днепр.
– Ничего, потрудимся и воздастся,– поповским голосом произнес Кардаш и после некоторого молчания подвигал плечами, приводя себя в рабочее состояние.