Путь падшего

Лагно Максим Александрович

Но моя теория оказалась несостоятельной.

Голос напомнил мне, что согласно мирному договору, заключённому после бесславной для нас войны, Дивия больше не брала в рабство людей сиабхи. Что, впрочем, не отменяло торговлю людьми — портовые попросту продавали нам детей, отобранных или купленных у других народов.

Конечно, портовых детей могли захватить в нарушение договора.

Дивианские работорговцы заказывали наёмникам налёты на какую-нибудь низкую деревню, с целью нахватать там свежих детей. Мне тогда показалось это нецелесообразным, ведь низкие сами с

радостью продавали нам своих детей. Но из разговоров с работорговцами выяснил: чуть ли не половина проданных нам детей умирали. В первую очередь низкие сбагривали нам тощих сирот и больных. Тогда как наёмники могли захватить стадо здоровых, не кашляющих ребятишек.

Само собой, ни работорговцам, ни целителям не пришло в голову, что грязных детей можно исцелить. Выскажи я такое предположение, на меня посмотрели бы с озабоченностью и спросили: «Самиран, признайся, ты пристрастился к распитию вина?»

Но навряд ли дивианские работорговцы промышляли отловом детей сиабхи. Рабы не стоили того, чтобы подвергать риску важный для Совета Правителей и лично Гуро Каалмана договор с Портовым Царством.

Словом, взбунтовавшиеся рабы могли быть портовыми, но могли и не быть.

Случай с рабами не выходил из головы. Я рассказал о нём послу Октулу Ньери. Даже упомянул, что вступился за Служанку, не выдержав унизительного к ней отношения.

— Неужели Слуга и Служанка были из Портового Царства? — спросил я. — Мы нарушили договор с сиабхи?

В ответ Октул рассмеялся. И смеялся долго, похохатывая, будто я щекотал ему пятки.

Я хмуро подождал. Смех посла понятен: для дивианца защита слуги и служанки — это абсурдный анекдот.

— Ох, Самиран, ты достиг такого положения в обществе за столь малый срок, что я забыл, что ты глупый юноша, не проживший и поколения. Вдобавок страдаешь извращённой печалью о низких.

— Допустим…

— Не сочти за обиду, что назвал глупым извращенцем.

— Да ладно, чего уж там.

— Но ты невероятно повеселил меня этой историей.

— Рад, что вам понравилось.

— Тебе бы сочинять смешливые «Игры Света», у тебя превосходно получается.

— Быть может, объясните, что смешного в моей истории?

— Уважаемый Самиран, а ты не подумал, что рабыня отбивалась от насильников не по своей воле? А раб, бросившийся её якобы защищать, тоже действовал по принуждению?

— Как это?

— Рабы — это животные, натасканные на выполнение приказов. А это значит, что Слуга и Служанка из твоей истории находились под воздействием «Внушения Неразумным». Кто-то из водителей подшутил над товарищами и управлял чувствами и поведением рабов.

Я хлопнул себя по лбу:

— О, Создатели, как всё просто!

— Вот именно, — хохотнул Октул Ньери. — Погонщики, занимающиеся перевозкой рабов и скота, обязаны владеть «Внушения Неразумным» или его кристаллами, чтобы загонять скот в акрабы.

Голос напомнил мне историю о восстании неразумных слуг, которую давным-давно поведал завернувшийся в покрывало смерти Неронг Кхарт. Он упоминал, что слугами можно управлять, как животными. Как я управлял кабанами при уборке свинарника.

Внешнее управление объясняло театральные мольбы Служанки и комический героизм Слуги. Какой-то весельчак попросту играл ими, как куклами.

Тем глупее выглядел я, когда встал на защиту безмозглых и безвольных рабов.

— Представляю, как хохотал погонщик, который всё это устроил, — сказал я.

— Или наоборот, перепугавшись, он не стал рассказывать о своей шутке, зашедшей неожиданно далеко. А вообще, Самиран, хотя ты и смешон в этой истории, но ты поступил верно, хотя и не очень удачно.

— Да?

— Ты попробовал защитить чужую собственность от порчи со стороны погонщиков.

21. Люди и куклы

Когда мы не несли караульную службу во дворце портового царя, что было весьма редко, то нас отпускали на прогулки в Портовый Город.

Хм, я по привычке сказал «нас отпускали», но я и был тем, кто отпускал. Я не только старший своего отряда. В моё распоряжение отдан полный отряд небесных стражников, которые все эти годы жили при наших послах. Это были немолодые и вечно хмурые мужики и две женщины, которые желали одного — поскорее вернуться в Дивию.

Ещё во время сборов Октул Ньери предупредил меня:

— Сии люди долго прожили с низкими, многие наверняка обзавелись тут тайными семьями.

— Приросли к грязи, так сказать?

— Вот именно. Поэтому держи от них в тайне планы Совета начать войну с Портовым Царством.

— Вы подозреваете, что среди них есть предатели?

— Нет, Самиран. Они славные стражники, прирождённые жители Дивии, уставшие жить в грязи. Они мечтают вернуться на летающую твердь к своим родным, предвкушают получить долгожданное благоволение Создателей.

— А вместо этого их снова отправят на службу? — догадался я.

— Да. Если узнают об этом раньше времени, то рассердятся. Начнут обсуждать это между собой, а портовые лазутчики их подслушают.

Впрочем, я и так не собирался обсуждать с этими хмурыми мужиками решения Совета. Они сами сторонились меня и считали каким-то малолетним выскочкой, которой добился своего старшинства исключительно из-за дружбы с Октулом Ньери. А так как у посла не было в Дивии семьи или хотя бы одной жены, то недруги распространили обычные в таких случаях слухи.

Небесные стражники с радостью взвалили на мой отряд все обязанности по охране послов, а сами целыми днями валялись в своей казарме, упивались сладким портовым вином и разглядывали «Игры Света», кристаллы, которых в изобилии доставили наши торговцы.

Их безразличие к нам простиралось настолько, что никто не отреагировал на Инара и Эхну, которые пробовали задирать их с целью вызвать на поединок.

Я воочию увидел психологическую проблему высших людей, слишком долго соприкасавшихся с грязью. Неудивительно, что некоторые из них становились падшими, навсегда порвав с Дивией. Впрочем, воины были закалёнными ребятами, чаще всего падшими делались торговцы. Поэтому Совет Правителей строго регламентировал время пребывания наших торговцев в низких городах.