Путь пешки 3. Смена короля
Шрифт:
– Мила – она вызывающе смотрела ему в глаза.
– Мила… Горячая лошадка и дерзкая, да? Так что ты хотела, Мила? Чего мычала? Или тоже развлечься хочешь? Чуть позже, детка, чуть позже…
– Мне нужно выйти по нужде.
Сашка, казалось – был выбит из колеи:
– Э… И что ты мне предлагаешь? За тобой со стволом в кусты идти? И помогать тебе? Или развязать, отпустить и ждать потом, когда вернешься?
– Я не уйду. Я не оставлю ее одну – произнесла Мила каким-то низким грудным голосом.
– Даже так? Ну ладно – иди. Только учти – если обманешь – твоя подружка пойдет по кругу, там уже не до церемоний будет.
Сашка достал нож – нож Олега – автоматически отметила я – и перерезал скотч на руках Милы. Мила с сочувствием посмотрела на меня, шепнула «я вернусь» – и вышла.
– Вот как? И подружки у тебя здесь появились? А у нас-то – не было. А почему так? Молчишь? Невежливо, однако… А ножик вот смотри какой я у того красавчика с томными зенками забрал – ничего тебе не напоминает? Made in Sweden – вряд ли здесь такие выпускают, а? Ты приволокла или твой дружок доктор? А где он, кстати? У меня дело к нему есть – как думаешь, сможет он тебя безопасно от пуза избавить? Молчишь? Ну, посмотрим – спешить нам некуда. У моей женщины не должно быть чужих детей.
Мне было абсолютно все равно – что он там задумал, выживет ли мой ребенок и выживу ли я. Даже если бы он меня сейчас пустил «на круг» – меня бы, наверное, это не очень впечатлило. На меня стеной наваливалась апатия, равнодушие – хотелось просто уйти из этого мира – где нет больше Олега и Домки, где эта жестокая тварь теперь властвует над всеми благодаря никчемной железяке… Я даже не увидела, когда вернулась Мила, хотя мои глаза были открыты. Почувствовав, как она вытирает мне слезы – я начала понемногу приходить в себя. Мила шептала мне на ухо:
– Танечка, милая – крепись! Здесь рядом Ефим, он поможет нам убежать. Они охраняют дом снаружи, а просто перестрелять их не получится – мы ведь с тобой как заложницы. Лысый под окном, а спитый в дверях – вон, держит нас под прицелом. Остальные трое сейчас у костра. Они разрешили мне ненадолго подойти к себе и велели сейчас же возвращаться – сама знаешь, зачем. Так что сейчас или никогда… Танечка, приди в себя, другой возможности не будет – я же не могу тащить тебя на себе! На вот воды – я им сказала, что воду тебе несу. Давай – развяжу руки. Да что же это за материя такая?! Как же ее развязать?
Мила судорожно дергала скотч на моих руках, но он не поддавался. Я заставила себя очнуться – она права, нужно бежать и бороться…
– Ножом.
– О, ты говоришь – ну наконец-то! Что – ножом?
– Ножом скотч можно разрезать.
– Но у меня нет ножа… Ладно, полезешь так – потом Ефим разрежет твои путы.
– Куда полезешь?
– Да здесь люк есть – потайной выход. Это же домик Николая – ну, того, помнишь? Здесь их Турка и зарезал… А потом Ефим жил здесь один. Долго. Так что он знает.
Я понемногу начинала соображать:
– А что же ты не убежала до того, как мы пришли?
– Ты не поверишь – Мила криво усмехнулась – я ведь не знала, где этот люк… И оказалось, что я прямо на нем и сидела. А этот придурок, который меня сторожил – все время, пока остальные ловили Олега и потом уже вернулись с тобой – все это время не отходил, уперев оружие мне в грудь. И при этом все испуганно оглядывался и руки у него тряслись… А я сидела ни жива ни мертва – боялась, что он случайно выстрелит.
Глава 3
От порога раздался голос моего знакомого Гаврилыча:
– Эй, милахи – хватит шептаться! Принесла ей воды и вали отсюда – тебя на улице ждут.
– Да как же она попьет?! У нее же руки связаны!
– Ну так напои ее! Вот же баба-дура! – в сердцах ругнулся сторож.
Мила стала меня поить и шептать:
– Таня, нам нужно его отвлечь… Но так, чтобы остальные ничего не заподозрили и не прибежали, пока мы не уйдем. Есть какие-то соображения?
У меня с соображениями было совсем туго, только одна идея – притвориться, что мне плохо из-за беременности. Мила выслушала меня и заявила:
– Нет, это никуда не годится. В таком случае он позовет всех на помощь… Время не терпит… Что ж, придется по старинке…
Мила обернулась в сторону сторожа, зазывно улыбнулась и окинула его волооким взором:
– Ну что ты бранишься, милый? Иди ко мне, и мы порадуем друг друга – сидя рядом со мной у стены, Мила стала приподнимать юбку, оголяя ноги. Обалдевший от такого приема сторож как загипнотизированный наблюдал за движением ткани. Когда же юбка прошла колени и открыла все содержимое раздвинутых ног, он сглотнул и не выдержал:
– Ну, девка… Ты это серьезно?
– Ну конечно – серьезно – проворковала Мила – ты же понимаешь, там у костра те здоровяки меня сейчас портить начнут, а с тобой вряд ли поделятся – так давай до того…
– Ну да, ну да… – Гаврилыч судорожно соображал, что же делать – но я же как бы на посту, вас стерегу.
– А ты закрой дверь на засов, да и окно – куда же мы денемся? Смотри – я совсем безоружна! – Мила задрала юбку выше пояса. – А Таня вообще связана и не в себе к тому же…
– Да я сейчас!
Гаврилыч быстро закрыл дверь, повесив внушительный засов. В комнате стало темнее – уже вечерело, а свет нам, конечно, никто принести не удосужился. Оставалось окно – из него проникали лучи заходящего солнца и там, как сказала Мила – сидел еще один охранник. Да еще между брусьями стен проходили тонюсенькие лучики солнца – видимо, Николай с друзьями не заботился о герметичности дома.
Когда Гаврилыч засеменил к окну, краем глаза я увидела шевеление на полу – в том месте, где сегодня днем сидела Мила – часть пола медленно поднялась, открывая черную щель. Я испугалась, что Гаврилыч тоже это заметит – но Мила не дремала: