Путь проклятых

Алиев Али

– Что?
– Я просто не смог понять всей этой структуры, понять, насколько это возможно и как это вообще.

– Как-то так.
– Пожал плечами Слава.
– Слушай, Леший, не суди его строго.

– Ты о чем?

– Ну, Дениса. Он очень нерешительный и многое в нем слишком сложно, но он начал меняться. Начал смотреть своим страхам в глаза. Знаешь, ведь все мы были созданы им. Изначально он был обычным ребенком. Не смотря на утверждения матери, он был простым мальчишкой, только необщительным. Она часто срывалась на нем, кричала, даже когда он не был виноват. Она била его, а он... он боялся. Каждый раз ему казалось, что она убьет его. Он был в ужасе, и пытался спрятаться от этого страха. Он чувствовал себя безумно одиноким и мечтал о друге, который оградит его от боли, как физической, так и моральной. Его отчаянное желание и стало причиной моего рождения. Тогда произошло раздвоение его личности. Он прятался за мной, избегая всего, что его пугало. Избегая боли. Когда Дену становилось страшно, я вытеснял его, принимая удар на себя. Из-за своей робости Денис не мог ответить матери, я же не был на это способен, так как рожден безэмоциональным.
– Слава достал пачку сигарет из сумки и закурил.
– Поэтому появилась Юля. Она была его эмоциональной стороной. Именно в ней сконцентрированы его восторг, грусть и, что самое важное, ярость. Она высказывала все что думала, что накипело. Именно тогда мама и отвела нас к психиатру, который поставил диагноз - расщепление личности. Нас поместили в детскую психиатрическую клинику и начали проводить курсы лечения. Пока мы были там, мама не заходила к нам. Денис очень тосковал. Ему не нравилось в больнице, а врачи лишь пичкали его успокоительным. Их методики не давали никаких результатов. Тогда и появился Гриша. Гриша стал настоящим спасением, он смог убедить врача в том, что с нами все хорошо. Мы начали показывать положительную динамику, вследствие чего, нас отпустили домой. Все это время Денис прятался за нашими спинами. Он не хотел учиться, поэтому все знания получали мы. Гриша проявил отличные способности к точным наукам, Юля - к русскому языку, литературе и истории. Я же больше любил биологию и химию. Каждый нашел себе занятие по душе. К примеру, я люблю готовить, Юля обожает книги, ну а хобби Гриши - деньги.

Слава докурил и бросил окурок в снег.

Я медленно пытался переварить все сказанное. Это настолько трудно понять, а принять еще сложнее. Вопросы вроде были, но они не могли сформироваться, поэтому я спросил то, что привлекло мое внимание.

– Скажи, а куришь только ты?

– Да.
– Подтвердил мои мысли юноша.
– Остальные не переносят табачного дыма. О, а вот и они.

– Учитель, мы немного поднатаскали Дениса, но думаю, ты сам понимаешь...
– Юля прервала свой доклад и начала принюхиваться, затем понюхала ладони.
– Слава, ты опять курил! Я же просила! Никакого уважения к общественному имуществу.

– Вообще-то, это мое тело, а не ваше имущество!
– Взял слово Денис.
– Они решили каждый день по несколько часов учить меня читать, писать и считать, а пока не мог бы ты рассказать нам всем что-то новое?

Я покачал головой. Не сойти бы мне самому с ума с этим квартетом талантов.

– Ладно, слушайте...

Я начал обучение с информации о выживании, что делать в том или ином случае. Как себя вести, когда ты ранен, как распознать артериальное и венозное кровотечение. Как обрабатывать раны без спирта и многое другое. Я не вздыхал, когда он задавал элементарные вопросы. Не удивлялся и не обижал его. Каждый раз я напоминал себе, что то, что стало элементарным для меня, для него является настоящим открытием.

Мы ехали, общаясь о разном, он оказался любознательным мальчишкой и с огромным аппетитом поглощал новые знания. Искренне удивлялся, когда я делился с ним очередным интересным фактом. Он стеснялся перебивать, поэтому каждый раз как школьник тянул руку, чтобы что-то уточнить. Этот мальчишка оказался чист, как падающий снег. С потерей матери начал пропадать его страх. Он наконец-то проявил интерес к жизни. Начал тянуться к миру, от которого он отказался. Отказался не по своей вине, его вынудили. Грубо говоря, у него все это отобрали. Кто знает, каким бы он был, если бы у него была другая мать.

За обучением время пролетело быстро, я даже не заметил, как наступил полдень. Я настолько увлекся преподаванием, что чуть не пропустил угрозу. Привычка включать «Третий глаз» по откату помогла в очередной раз. Впереди я увидел тепло. Судя по силуэту, это был человек. Присмотревшись, я смог разглядеть его. Высокий, темноволосый и кареглазый парень. Взгляд острый и настороженный. Он смотрит прямо на меня, даром что на улице полярная ночь и я нахожусь в трех сотнях метров от него. В руках его лук. Он целится, зажмурив один глаз.

Рефлекторно выхватываю арбалет. Он не спешит стрелять, но эта ситуация сильно напрягает. Кладу оружие на колени. Не хочу проявлять агрессию, но и чувствовать себя мишенью не очень приятно. Продолжаю ехать по прежнему курсу.

– Кто это?
– Слышится бас Славы. Его лицо уже переменилось, он использует трансформацию своих глаз, чтобы рассмотреть противника.

– Похож на человека.
– Отвечаю ему, а сам продолжаю наблюдать за незнакомцем.

Расстояние между нами уменьшается, внезапно лучник спускает тетиву. Стрела проваливается в снег в паре метров от моего медведя. Секунда и мы снова на прицеле. Вьюга рычит, ее шерсть встает дыбом.

– Предупреждает. Берем левее, здесь нам не рады.

Мы меняем курс, обходя стрелка по дуге. Какое-то время он еще целится в нас, но потом опускает свой лук, продолжая наблюдать за нашими передвижениями. Мы объезжаем лес, не заезжая внутрь. Лучник исчез из обзора, но легкое напряжение все равно присутствует, поэтому я продолжаю наблюдать за окружающим пространством. На краю леса невдалеке появляется одинокая фигура. Этот человек отличается от лучника кардинально: теплые одежды, седые волосы, борода, морщинистое лицо. Стоит, опираясь на деревянный посох.

– Здравствуйте!
– Кричит он нам издалека.

– Здравствуйте.
– Останавливаю я медведя.

– А вы откуда?

– Из города Лабытнанги.

– Не расскажете, как там дела? Как дорога?

Смотрю я на него, и что-то мне не нравится в нем. Обычный, вроде, старичок. Вот что странно. Что здесь делает обычный старичок? Как он сюда попал? Но постепенно это становится неважным: чем больше смотрю на него, тем большее доверия появляется. Он очень похож на моего дедушку. Я был еще маленьким, когда мой дед умер, но его шершавые большие руки врезались в память, как и черно-белые фотографии, на которых он был запечатлен. Я развернул свое животное в сторону незнакомца.

– Могу рассказать.

– Предлагаю пройти в мой домик, попить чаю и поболтать. Знаете, здесь не так часто бывают гости.

– Представляю.
– Улыбнулся я ему.
– Признаться, хорошего чая я не пил давно и отказываться не намерен. Денис, ты не против?

– Конечно нет!
– Улыбнулся мой попутчик.
– Горяченького сейчас очень хочется.

– Тогда следуйте за мной, я собрал отличный чай на местных холмах.

Мы пошли вслед за старичком. Дедушка горбился, опираясь на свой посох.

– А вы здесь сами живете?
– Спросил Ден.

– Да. Мы с группой ученых антропологов вели здесь раскопки, когда наступил новый этап эволюции.

– Эволюция?
– Удивился я такой интерпретации апокалипсиса.

– Конечно эволюция, юноша.
– Старичок начал рассуждать и стал похож на лектора. Его приятный тембр успокаивал и заставлял внимательно слушать то, о чем он говорит.
– Так было всегда. Многие ученые опровергали теорию Дарвина, причем основным аргументом было то, что животные больше не эволюционируют. Глупцы. Животным не было смысла эволюционировать. Природа стабилизировалась. Растения, травоядные, хищники. Всех было ровно столько, сколько нужно. Никому не требовалось становиться лучше, чтобы сохранить свой вид. Ведь если задуматься, живые организмы меняются только под воздействием долговременных катаклизмов: потоп, ледниковый период и так далее. Зачем им было меняться? А сейчас на это появились достаточные условия. Новые виды животных, новые популяции. Вы даже не представляете... уфф, вот мы и пришли. Совсем вы меня заговорили, молодой человек.