Путь в Колу
Шрифт:
В беговых кережах, запряженных парой оленей, сидели по одному, по двое мужчины в меховой одежде. Если на пути свеев находилось становище, Савва либо Агик посылали туда людей сказать, чтобы жители угоняли оленей и уходили. А если, случалось, встречали в тундре свеев малым числом, то вступали в схватку с ними, бились смело и гнали ворогов назад.
Сойдясь ночью вместе, крестовые братья пришли к решению, что следует напасть на свейских воинов, когда те спят. Нашлось полтора десятка охочих лопинов, которые не побоялись подступить к лагерю заморских пришельцев. Когда стемнело, подъехали близко к ним и первыми заметили дозорных. Дружным самопальным
– Не одолеть нам ба такую силищу, Саввушка, брат мой, убьют либо покалечат они всех нас из своих мушкетов, если опять в пекло полезем, сокрушался Агик, глядя на убитого лопина.
– Поглядим, кто кого одолеет!
– упорствовал Савва.
Он полагал, что по-прежнему нельзя упускать свеев из виду. Не лезть, конечно, на рожон, но и не бегать от ворогов без оглядки. Ведь стоит только вступить им на зимнюю дорогу из Печенги в Колу, как могут повстречать своих на пути. И тогда уж найдутся у них и крепкие олени и грузовые нарты, чтобы отправиться на побережье за пушками, пороховым зельем и ядрами. Свеев нужно истреблять, пока они пешком бредут по тундре! Стрелять ночью в дозорных! Нападать на тех, кто отстал в пути!
С каждым днем свейские моряки шли все медленнее. Все меньше и меньше проходили они за сутки заснеженных верст. Все больше оставалось позади непохороненных мертвецов. Мороз и голод безжалостно валили свеев. Но они упорно продолжали свой путь. И все ближе становилась дорога, к которой они стремились.
17
Как только показалось свейское войско, Алексей Петрович приказал стрельцам занять свои места на стенах острога. Пушкари зарядили пушки, приготовили для стрельбы ядра и порох.
Охочие люди из посада - кто с копьем, кто с самопалом - шли к приказной избе. Подьячий Иван Махонин отбирал годных для огненого боя людей и отправлял их наверх. Корабельные умельцы, селитренники и рыбаки поднимались на стены.
Воевода с раннего утра пребывал на верхнем ярусе Угловой башни. Сверху ему хорошо был виден весь свейский лагерь, расположившийся в низине. Там неярко горели костры. Возле огня грелись замерзшие воины. Неподалеку от них паслись распряженные из саней олени. Алексей Петрович увидел, как несколько воинов - судя по одежде, ротмистров - поднялись на прибрежную сопку. "Чего они там высматривают?
– думал воевода, глядя на свеев и пустынную гладь залива.
– Да ведь они подмоги ждут морем! осенила его догадка.
– И худо придется нам, если дождутся".
Теперь тревога не покидала Алексея Петровича. Острожному гарнизону будет трудно выстоять перед такой силой. А помощи не будет ниоткуда. За две с лишком тысячи верст от Колы Москва! Там не услышат ни тревожного звона колоколов, ни начавшейся стрельбы, ни воплей раненых! Никто не отзовется на крики о помощи.
На площадку верхнего яруса поднялся подьячий Махонин. Соболья шуба на нем была расстегнута. Борода всклокочена. Рыжие волосы свисали на потный лоб. Лик его был взволнован и светился каким-то несвычным ему азартом.
– Воевода-боярин Алексей Петрович, сто семьдесят шесть посадских людей и детей торгового сословия направил оружно на стены и в башни! доложил подьячий.
– Не на живот, а на смерть собрались биться с ворогом Кольские люди!
– Какие другие есть новости, Иван Парфентьевич?
– невозмутимо произнес воевода.
Шелом-ерихонка у него был надвинут до самых бровей. Косые лучи низкого солнца тускло поблескивали на серебряных пластинах. Глаза Алексея Петровича посуровели, смотрели сердито и строго.
– Аглицкой земли капитан нынче закрыл таможенный реестр, сказал, что немедля снимется с якоря и поплывет в Бристоль, - сообщил Махонин.
– Сэр Виллоби торопится убраться из Колы, покуда жарко не стало, усмехнулся в усы воевода.
– И легок же он на помине, шельма!
– всплеснул руками подьячий. Погляди-ка, воевода-боярин.
Алексей Петрович обернулся и увидел выходящий из Кольской бухты аглицкий корабль.
– Худой бы из него вышел содружинник, - задумчиво протянул воевода. Не приведи бог сражаться с ворогами бок о бок с таким!
Вороги продолжали стоять лагерем вблизи острога. Бальтазар Бек по нескольку раз в день вступал на обрывистый берег и всматривался в открывавшиеся сверху морские дали. Ничего, кроме удалявшегося аглицкой короны парусника, не мог увидеть наместник Норланда. Но и тот вскоре скрылся из виду.
Алексей Петрович сознавал, что свейское войско не станет долго стоять в бездействии. Мороз беспрепятственно проникал в их шалаши, наспех сложенные из веток берез и елового лапника. Только от ветра и можно было в них укрыться. По-прежнему тускло горели костры в низине. Сырые дрова давали немного жара, и согреться возле них было трудно. "Либо свеи уйдут вскорости, либо попытаются взять острог приступом", - размышлял воевода. Уже поздно ночью отправился он в караульную избу, под утро лег на лавку спать, не раздеваясь, не снимая с пояса сабли. Ключи от входных ворот Алексей Петрович положил себе под голову. "Так надежнее", - подумал он, засыпая.
По наказу воеводы дозорные в башнях и стрелецкие десятники не смыкая глаз следили за свеями. И все же не углядели.
Перед самым рассветом, когда клонит в сон сторожей, подобрались вороги к стене острога у Южной башни да и подложили петарду. Полыхнуло огнем. Ударил взрыв. До самой верхушки башни выбросило комья мерзлой земли, осколки льда и обломки настенных бревен. С ревом и криками бросились свейские воины на штурм крепости.
18
Бальтазар Бек и Клаас Торфинен со своими лыжниками стояли в отдалении и ждали, когда королевские латники и наемные воины ворвутся внутрь острога и откроют входные ворота. Вспышки пламени от множества выстрелов освещали одетые льдом стены от Южных ворот до кромки берега, где высилась над морем Угловая башня со смотровыми подзорами. В неровном свете непрекращающейся стрельбы наместник Норланда видел лезущих на острожные стены латников и наемных воинов. Он замечал, как отбрасывали московиты их легкие лестницы...
Пушки "Короны" сделали бы проломы по всей линии стен. И не нужно было бы лить понапрасну кровь королевских воинов. Но снаряженный казною корабль не появился в Кольской бухте.
"Может быть, сбился с намеченного курса капитан Якоб Лаппмарк? думал Бальтазар Бек.
– Либо разбило бурей "Корону"..." Ждать не было смысла. Только смелый приступ мог принести викторию!
Наемники забрасывали на стены железные крюки. Зацепившись за самый верх, они карабкались на них по веревочным лестницам. Но редко кому удавалось добраться до верха. Стрельцы и охочие люди из Колы сбивали их самопальным огнем.