Путь в Колу
Шрифт:
– Кормчий Гильдебрант, соберите офицеров, комитов и подкомитов "Короны" на шканцы!
– приказал капитан.
– И незамедлительно наведите на корабле порядок.
Пока собирали офицеров, констапели разбили замки в погребах и стали носить наверх мушкеты, абордажные крючья и палаши.
– Спаси и помилуй нас, святая Бригитта!
– молились на юте матросы, призывая на помощь покровительницу всех плавающих.
Гильдебрант повел вооруженных мушкетами подкомитов на сгрудившихся возле шлюпок бунтовщиков. В мятежников ударили залпом из нескольких мушкетов.
Ветер вскоре стал заметно стихать. Но волны набрасывались с прежней яростью на неподвижный корабль. Было по-прежнему темно. Косо летел сверху сухой снег.
До слуха капитана и вернувшегося на шканцы Гильдебранта донеслись из трюма слова песни.
Ах, если б господь смилосердился к нам,
Привел воротиться в свой дом...
– Похоже, негодяи добрались до бочонков с ромом!
– сердито проговорил Лаппмарк.
– Веселее будут отправляться на тот свет, - усмехнулся кормчий.
Стало понемногу светать. Вблизи "Короны" высились скалы, торчали из воды камни. Их с шумом омывали белопеннные струи. А дальше тянулась узкой косой песчаная отмель.
Волны по-прежнему ударяли в борт корабля, раскачивая его и разламывая обшивку. В образовавшиеся пробоины со зловещим урчанием поступала вода. Из затоплявшегося трюма стали выходить наверх испуганные бунтовщики. Вооруженные мушкетами подкомиты загоняли их на бак и связывали руки шкертами.
– Троих вздернуть на рее!
– приказал капитан Лаппмарк.
Корабельный профос и его подручные вырывали из рядов упиравшихся бунтовщиков, назначенных к казни. Ни мольбы, ни просьбы не помогали. Приказ капитана был выполнен неукоснительно...
Оставаться на корабле становилось опасно. Лаппмарк приказал спустить на воду шлюпки и выгрузить на песчаную отмель пушки, пороховые припасы, ядра, мушкеты, паруса и провизию.
Все, что можно было спасти, свозили на берег. Несколько пушек, свалилось при погрузке в воду, но большую часть оружия и провианта сумели снять с корабля.
Последним оставил полузатопленную, наклонившуюся в сторону берега "Корону" капитан Якоб Лаппмарк.
11
Агик Игалов первым увидел полузатонувший вблизи берега корабль с голыми мачтами.
– Погляди-ка, Саввушка, что это?
– указал он рукою в сторону моря.
Савва понял сразу: военное судно и, по всей видимости, свейское.
– Как оно здесь очутилось?
– удивленно проговорил податный.
– Водою да ветром прибило к берегу, - сказал Агик.
– Случалось допрежь и тоже пригоняло на отмель обломки судов и остатки товаров заморских...
– А люди живые где? Матросы, которые управляли парусами, куда подевались?
Выйдя на берег, Агик Игалов и Савва увидели дым костра на песчаной отмели и серый полотняный шатер рядом. Потом заметили людей. Чужеземцы суетились возле огня. Вначале из-за дыма их не было видно. Савва подсчитал, что было на отмели четыре пришлых человека. "А где остальные? Не могли же утонуть у самого берега!"
Податный и волостной старшина затаились за камнем, стали наблюдать. Возле шатра они увидели пушки, горкой сложенные чугунные ядра, мушкеты. Чужеземцы варили еду на костре. Поблизости от стойбища, куда переселились жители с Нарзуги, находились моряки с корабля, потерпевшего крушение.
– Надо уходить отсюда, - сказал Агик.
– А если повязать их ночью, когда спать лягут?
– шепотом произнес Савва.
– Сегодня же, пока они нас не видели...
– Пожалуй, - неуверенно подхватил Агик.
Возвращаясь обратно, податный и старшина обнаружили множество свежих следов. Чужеземцы сошли с той песчаной отмели, где остались пушки, и направились на восход солнца. "Значит, тоже на Колу путь держат, догадался Савва.
– А этих сторожить оружие оставили. А как только добудут оленей и нарты, так сразу за пушками и ядрами сюда вернутся. И потащат, чтобы Кольский острог порушить..."
– У них нет оленей и даже лыж нету, - сказал Агик.
– А как достанут олешков и кережи, непременно сюда придут.
– Во все стороны пошлем людей сказать, чтобы лопины разбирали свои вежи, уводили оленей и уходили, - надумал Савва.
– Подальше от таких корабельных людей надо нам быть, - согласился с ним Агик Игалов.
Все жители стойбища пришли к веже волостного старшины.
– Свейские люди на судне сюда плыли, - объявил собравшимся Агик.
– Да бог, видать, покарал нечестивое воинство, и бурей сломало их судно. Вороги на берег вышли, в Колу идут. Запрягать надо самых быстрых олешков, ехать во все стойбища и говорить, чтобы уходили и стада оленей своих угоняли подальше. И пусть дохнут от холода воровские люди.
Никто не посмел перечить старшине волости. Из каждого рода отправлялись лопины на дальние и ближние стойбища, чтобы пусто становилось на пути свейского воинства.
Охотники повязать караульщиков свейских тоже нашлись. Агик отобрал смелых и сильных мужчин. У каждого из них - самопал в руках и нож на поясе.
Караульные не спали. В шатре играли в кости. Савва Лажиев нечаянно задел ногой медный ковш, лежавший на камне, возле потухшего костра. На шум выбежали из шатра караульщики. По ним ударили из самопалов лопины. В ответ прозвучало несколько мушкетных выстрелов. И все стихло. Три свейских воина были сразу убиты. Один был еще жив. Он пытался подняться, отталкиваясь руками от земли. Но встать ему никак не удавалось.
Когда рассвело, Савва насчитал на отмели двадцать шесть пушек. Рядом были чугунные ядра, сложенные горкой, и мушкеты в козлах. В шатре нашли пороховое зелье в бочонках и солонину.
Палить из пушек чугунными ядрами никто из жителей стойбища не умел. Не обучены этому были ни Савва Лажиев, ни Агик Игалов. Зато мушкет свейский ни для кого из них не был диковиной. Свейские и ганзейские купцы испокон веку привозили в Лопскую землю оружие, беря взамен у жителей тундры меха и оленей.
Охочие лопские люди разобрали мушкеты и свинец, набили пороховым зельем кожаные охотничьи сумки.