Путь в Колу
Шрифт:
8
Санный обоз сборщиков податей находился в самом дальнем лопском становище. Оставался один переезд до оскудевшей после свейского разора обители на реке Печенге. А дальше простиралась королевская земля.
Податные люди распрягали оленей и пустили их на ночь кормиться, чтобы утром отправиться в обратный путь - в Колу. Совсем стемнело, и сборщики разошлись по вежам гостеприимных лопинов, чтобы в тепле скоротать долгую ночь. Но недолгим оказался их отдых.
Савва Лажиев услыхал крики и мушкетные выстрелы неподалеку. Он выбежал из вежи и увидел свейских воинов. Сбросив лыжи, они носились по стойбищу и выволакивали на улицу мирных лопинов и податных.
Следом за лыжниками в стойбище входил нартовый обоз. "Бежать! Скорее бежать отсюда!
– подумал Савва.
– А подати, собранные в дальних погостах Лопи? Не оставлять же тысячи лисьих и собольих шкур за здорово живешь свеям!.."
Но разыскать в темноте пасшихся оленей и запрячь их в нарты уже не было времени. Савва увидел возле соседней вежи четверых податных, пытавшихся оборонить осударево добро. Лажиев кинулся им на помощь, но его сбили с ног. Он проворно вскочил и хотел бежать, чтобы скрыться в тундре, но его повалили опять, заломили назад руки и связали их сыромятным ремнем.
Два латника повели Савву в другой конец стойбища. И вот он предстал перед ротмистром Клементсоном, избитый, с разорванным ухом и синяком на лице. В побитом, с помороженным лицом россиянине ротмистр не распознал Савву.
– Какой ден съехал обоз из Колы?
– по-русски произнес Клементсон. Несколько лет подряд ротмистр стоял с эскадроном рейтаров на рубеже Гдова. Там жили русские, и Пер Клементсон научился понимать язык московитов и изъясняться на их варварском наречии.
– Выехал оттуда до рождества, - не сразу ответил Савва.
– Скольким многим числом держат там московитских стрельцов? продолжал допрашивать схваченного лыжниками сборщика податей Пер Клементсон.
Лажиев догадался сразу, что свейское войско держит путь на Колу и намерения у свейского начальника, видать, воровские, коли интерес имеет, какова воинская сила в остроге. Сказать ему правду - значит обнадежить свея: ведь мало в Коле осталось стрельцов.
– Полтыщи стрельцов с самопалами, пожалуй, наберется, - глазом не моргнув солгал он.
– А может быть, и того больше. Не считал ведь...
– Откуда их взялось столько?
– удивился ротмистр Клементсон.
– По первопутку из самой Москвы их прислали на случай, если какие на то есть литовцы либо ляхи по недобру делу нагрянут, - продолжал Савва.
– В кажинном доме постоем стоят воинские люди: то пушкари, то стрельцы.
– А пушек сколько будет в Коле?
– Сколько наберется в остроге пушек - не знаю, истинный крест, не ведаю.
– И Савва перекрестился, глядя прямо в глаза свейскому ротмистру.
– Каких держав военные суда и... купеческие также остались на зиму в Кольской бухте?
– не унимался Клементсон.
Проходя по острогу, Савва всякий раз видел аглицкое трехмачтовое судно, стоявшее на якоре посреди бухты. Но покинуло ли оно Колу или стоит на прежнем месте - было ему неизвестно.
– Знать не знаю и ведать не ведаю, - молвил в ответ Лажиев.
– Но когда выезжали из острога, так будто лес торчали корабельные мачты в бухте. А чьи - не ведаю то ж.
Обозленный бестолковыми ответами московита, Пер Клементсон велел вытолкать его из вежи: все равно ничего путного от него не добьешься.
9
Савву Лажиева и податного Дормидонта Лисина бросили со связанными руками в пустую вежу. Выставили дозорного к ним, чтобы бежать не вздумали.
– Зачем они поубивали податных и обоз пограбили, Савва?
– негромко произнес Лисин, когда стихли шаги снаружи.
– Ведь в мире и дружбе пребывают государи?
– Волки - они и есть волки, - задумчиво проговорил Лажиев.
– А воины свейские хуже даже волков. Те хоть от голода бросаются на людей. А эти сыты, обуты, одеты, а всё грабят... Да найдется и на них управа!
– А с нами-то что будет?
– послышался опять негромкий голос Лисина. Зарубили других. Может, и нас также убьют утром. Зачем мы им?
– Похоже, что-то спытать собираются, - ответил Савва.
– В Колу держат путь свеи, вон сколько припасов да оружия нагрузили в нарты.
– И верно, что далекохонько ехать собрались, - подхватил Лисин.
– А как и впрямь на острог нагрянут?
– Воевода-боярин Алексей Петрович колян в обиду не даст, - сказал Лажиев.
– И пушки медные стоят на пряслах... И самопалов, и порохового зелья достаточно. Будет чем встретить ворогов.
– Стрельцов маловато в остроге, - возразил Дормидонт.
– Немцев свейских, видал, сколько? Трудно устоять противу такой силищи...
Мысль о близкой смерти от рук свейских воинов не покидала Савву. Гадай не гадай, а костлявая с острой косой - тут, рядом, за плечами. Лажиев пытался смириться со своей незавидной участью, но досада, что так глупо попался в руки ворогов, будто острое жало, колола в самое сердце. Он вспомнил родную деревню на Олонке, своих покойных родителей.
...Перед глазами вставало раннее летнее утро... Послышались вдруг знакомые звуки пастушьего рожка. Стадо коров шло на выгон, поднимая пыль... Запахло парным молоком... А солнышко обжигало щеки. Оно было такое ласковое, какое бывает лишь в родном крае... "Я еще должен вернуться туда и взглянуть хотя бы разочек на то, что видел в молодости, - подумал Савва.
– Нужно обхитрить свеев".
Выбора не было: на кону оказались их жизни. Савва и Лисин стали перегрызать один у другого сыромятные ремни, которыми были связаны руки. У Саввы сделалось солоно во рту, он то и дело выплевывал кровь. Не обращая внимания на боль, он продолжал разрывать тугие ремни... Перевалило за полночь, когда Лисин уронил на оленьи шкуры свободные от пут руки.
Они собрались уже выйти наружу, но в вежу вполз дозорный свейский латник. Ветер и стужа загнали его внутрь. Не заметив у московитов развязанных рук, свейский воин сел возле входа, положил на колени мушкет и стал подремывать.