Путь в отражениях
Шрифт:
Правда, чуть позже, спустя несколько недель пришлось Ивлеву восстанавливаться, не найдя иного приемлемого места, рынок труда "обнищал". Обратно конечно приняли, и хотя не удержались от ехидных вопросов, почему так вышло, чинить неприятности никто не стал. Впрочем, теперь относительно повышения зарплаты Глеб не переживал, благодаря подсказке кое-кого из местных ушлых знакомцев, сумев найти альтернативный подход -заказы со стороны.
И вот теперь это столь неожиданная смена деятельности с подачи высокого начальства, отдающая неприятным покалыванием в области селезенки. В общем, пока Ивлев оделся - успел передумать много чего, но нужного ответа так и не отыскал. Хитрый
– О, - изумленно распахнув свои серые, будто отлитые из стали лучшего качества, глаза, протянула она, невольно отступая назад. Ультракороткая кожаная юбка едва прикрывала округлости ниже поясницы, а из выреза обтягивающей кофточки торчал кружевной бюстгальтер алого цвета, раздражая глаза. Несмотря на холод никакой верхней одежды на ней не было.
– Здравствуйте, Глеб. А что вы здесь делаете?
– Работаю, - ухмыльнувшись в ответ на ее растерянность отозвался он, мгновенно сообразив, отчего сегодня был выслан прочь из ремонтного бокса, куда дочка хозяина в последнее время зачастила пригонять свое авто под благовидными и не очень предлогами. Ей нравился Ивлев, о том знала, можно сказать каждая "собака" в салоне от уборщицы до главного бухгалтера. Девушка была еще слишком молода, чтобы умело скрыть свой интерес к автомеханику, который в свою очередь вполне не против был пообщаться с двадцатилетней юной девой.
Единственным препятствием на пути двух пылающих сердец стоял только лишь Леонид Григорьевич, которого совершенно не прельщала мысль так скоро обзавестись зятем, да еще при этом обычным автослесарем, пусть и даровитым. Глеб определенно был не лучшей партией Анюте, с его точки зрения. По меркам этого города ее относили к золотой молодежи, а его к простым рабочим, вряд ли способным выслужиться настолько, чтобы повысить свое положение до равного. Это неимоверно раздражало Ивлева, лишь еще больше разжигая к девушке интерес, сродни кипению адреналина в крови при надавливании педали газа входя в особо крутой поворот на скорости.
Впрочем, сейчас после долгих скандалов и предупреждений от самого Вятского он слегка поуспокоился. Девушек красивых в городе и без Анюты хватало, внимания ему и без того достаточно было, едва не вызывая пресыщение своим однообразием. Да и инфантилизм миленькой Вятской вкупе с ее бездарной настырностью начинала утомлять.
– Да, я сегодня в диагностическом, - подсказал Глеб, расцветая улыбкой в ответ на смущенную растерянность собеседницы. Как бы то ни было, но слегка поиграть с ней в обеденный перерыв он был не против, некая доля озорства после отъезда из родного города стала для него привычной.
– О, правда?
– спрятав за ресницами разочарование, промолвила девушка. Рука с длинными лопатообразными ногтями с росписью поверх неуверенно затеребила золотой браслет-цепочку с несколькими подвесками-камушками.
– А я свою машину на ремонт привезла.
– Угу, - кивнув, согласился он, медленно делая шаги вдоль по коридору, намекая на то, что желает уйти. Это был самый любимый его момент: поставить девушку в замешательство своим демонстративно-равнодушным уходом, заставив действовать необдуманно. И снова у него получилось, с ней подобное получалось всегда.
– Глеб, а вы не хотите со мной пообедать?
– едва не хватая его за куртку, выпалила Аня и тут же расцвела от стыда. Холеная, капризная, обряженная во все самое дорогое и брендовое она с надеждой взирала на него, с трепетом ожидая ответа.
– У вас же сейчас обед, - еще сильнее смущаясь под его изучающе безразличным взором, дрожащим голоском добавила Вятская.
Внутренне он ликовал. На его истерзанное амбициями сердце наконец-то пролился целительный бальзам ее смятенья. Пускай он не мог ничего сделать с Вятским, этот зверь ему уж не по зубам, с такими необходимо было дружить. Зато маленькая вполне безобидная месть через общение с его любимой дочкой вполне блюдо для него в разгар рабочего дня.
– Не получится, меня ждут с обедом ребята, - легонько тряхнув пакетом со снедью, приобретенной в кафе, с напускной грустью отозвался Глеб. Она натянуто улыбнулась, пальцы еще больше начали теребить браслетик, рискуя разорвать хлипкость сочленений звеньев.
– Но если хочешь, можешь к нам присоединиться, - предложил он от широты души, в уме прикидывая насколько же далеко она готова зайти на этот раз.
Обед со слесарями, пускай все как один и молодыми, но перепачканными в солидоле и бензине, в обстановке ремонтного бокса с запахом бензина и привычными мужчинам ароматами, на чуть очищенном от деталей столе - это наверняка испытание для столь изнеженной девицы на вроде Вятской Анюты, не знавшей ничьей кухни кроме как ресторанной и личной домработницы в их доме. Эти мысли слишком хорошо отражались в ее серых глазах, рождая смятение, разливаясь приятной негой по душе Ивлева.
– Да, я бы зашла, - внезапно согласилась Анна, моментально сбив его с пьедестала всезнайки.
– Не есть, просто поболтала бы.
– Ну пошли, - легко согласился Глеб, решив отыгрывать свою роль до конца, тем более что в дальнейшем намечалось немало интересного.
Однако столь далеко идущим планам в этот яркий зимний день не суждено было исполниться, потому что у самого входа в ремонтный бокс их уже поджидали. Михалыч понимающе отступил чуть в сторону, сливаясь со стеной, в то время как высокое начальство в лице самого Леонида Григорьевича Вятского раскрасневшись напротив готов был броситься навстречу "новоприбывшим".
– Анюта, дочка, ты еще здесь? Мне казалось, я тебя уже проводил, - сладким голосом обратился владелиц салона, чуть заметно потрясая от недовольства складками давно наметившегося второго подбородка. Глаза его зло сощурились, сам он непроизвольно занял агрессивную позицию, но все еще пытался выглядеть дружелюбным.
Этот факт еще больше настораживал Ивлева ничуть не меньше того, что его приветствие практически проигнорировали, опередив вопросом. Он хотел было проскочить в бокс, но из-за широкогабаритной фигуры владельца салона сделать это оказалось слишком затруднительно. Позволить себе нагло его отодвинуть или же попросить в такой щекотливый для начальство момент было бы безумием, и поэтому Глеб предпочел остаться на месте, к тому же он все еще был не прочь чуть потешить свое самолюбие за счет трепетной Анюты.
– Да, папа, я просто забыла в машине кое-какую косметику и вернулась за ней, - стреляя в сторону своего спутника глазами, с растяжкой, отчаянно пытаясь выглядеть правдоподобно при столь отчаянной лжи, ответила Анна. Она тихонько переступила на месте, чуть покачиваясь на высоких каблуках сапог, точно нервозная молодая лошадка в предчувствии грозы.
Для Глеба ее откровенное вранье читалось как с листа, но отец похоже прикладывал все свои усилия для того, чтобы в нее поверить. Впрочем, Леонид Григорьевич был слишком опытен и стар, как раз настолько, чтобы уметь скрывать свои чувства за напускными эмоциями, так что судить его даже сведущему в этом отношении человеку сложно.