Путь в отражениях
Шрифт:
Дверца тихонько, с томным шепотом распахнулась и в пустом проеме появилась миленькая раскрашенная мордочка Анюты.
– Можно?
– как-то неуверенно спросила она, будто и в самом деле сомневалась, пустят ее в салон практически собственной машины или же оставят на морозе, доживать последние минуты, ожидая более жалостливого водителя, словно бы и не сама только что уверенно отпустила такси.
Ивлев хорошо понимал, что эта нерешительность лишь игра, по ее меркам долженствующая придать ей милого очарования. Та маленькая женская ложь, которую каждая дама, будь то юная наивная дева или же женщина в годах, желает применить против мужчины избранного на роль возлюбленного. С возрастом они становятся куда изящнее, хитрее в своих маленьких уловках, но Анне было лишь двадцать, самый отчаянный, взбалмошный и насыщенный страстями период, и потому сердиться за топорность исполнения лукавств на нее было нельзя.
Глеб пространственно кивнул, поворачивая ключ в замке. Автомобиль взволнованно радостно заурчал, девушка ничуть не менее трепетно уселась на соседнее сиденье, нервно расправляя мех шубки и зазывно оголяя острые коленки. Водитель криво усмехнулся про себя и мягко тронул с места машину, упирая взгляд, в заснеженный путь, мерцающий в белых хлопьях снегопада.
– Мне тоже нужно в Москву, так кое-что прикупить, по мелочи, - сбивчиво принялась объяснять Анюта, посчитав необходимым оправдать свое настойчивое внедрение в машину.
Ложь слышалась в каждом ее слове, букве, звуке, она шумно сыпалась из ее уст точно горох из худого мешка с тем же характерным дробным звучанием. Глеб только невнятно еще раз на это кивнул, намеренно доводя дело до пиковой точки своим равнодушием, еще в раннем детстве благодаря вспыльчивой матушке уяснив, что ничего так раздражающе не действует на людей как безразличное молчание. Это было самым любимым его оружием против людей любого сорта и возраста, он наслаждался им, доводя до совершенства.
– Я совсем не помешаю, нигде не задержу, - пообещала Анюта, еще больше волнуясь от его столь легкого согласия со всем.
– Моя машина снова в ремонте, а отец сказал, что вы в Москву и вот я...
– сбивчиво принялась за объяснения она, шаря взглядом по салону, но ничего кроме спортивной сумки с его вещами на заднем сидении не нашла. Зацепиться разговором просто не за что было.
– Вы же не против?
– Нет, - намерено безучастным тоном отозвался Ивлев, обгоняя очередную встреченную по пути машину.
Вятская замолчала, косясь на собеседника и покусывая намалеванные ядовито-алым губки. Похоже учебник по которому она училась соблазнению в случае с Глебом оказался бесполезен и теперь девчонке, застопорившейся на достигнутом, предстояло на свой страх и риск придумывать дальнейшие ходы. Идеи возникали, но методично отметались ею же сомой, взгляд приобретал лихорадочный блеск, что вполне пора было беспокоиться. Однако Ивлев был не из робкого десятка, а потому про себя ее лишь подбадривал, размышляя, стоит ли ему сразу же поддаться или еще немного поиграть, прикидывая, сколько у него есть на это свободного времени, учитывая вечные пробки на МКАДе.
– О боже, какой снегопад, - не найдя ничего лучше воскликнула девушка, вперив взгляд в лобовое стекло, с которого с короткой передышкой без устали дворники сметали пушистые снежные хлопья.
– А вот я, побаиваюсь в такую погоду ездить на машине самой, - с долей заискивания в голосе, добавила она, оборачиваясь на водителя. Ее глаза так и молили ответить, все равно лишь бы начать уже разговор.
Он только хмыкнул про себя. "Ну-ну, если не о чем говорить, поговорим тогда о погоде", - мысленно передразнил Глеб столетней давности совет из женского журнала, читаемые ранее его бывшей женой, которая осталась в его родном городе наряду с его детскими романтическими мечтами, принципами и стремлением быть лучше. Впрочем, Марина их читала скорее от скуки, чем реально желая почерпнуть что-то важное для себя, уж его она завлекла вовсе не дурацкими разговорами, а наглостью, граничащей с развратностью.
Золотые годы юности, обозначившиеся в последствие скорым браком, а через пару лет таким же спешным разводом по причине его неудовлетворенности его бытом. Не то, чтобы в браке было так ужасно, скорее просто слишком тихо, обычно, скучно. Больше не стало безумств, глупостей, адреналина. Марина захотела нормальную семью, то есть детей, в то время как Ивлев тогда только почувствовал себя свободным от родительского давления и своих пудовых принципов, только избавился от совести.
Нет, в то время ему закостенелость быта женатого мужчины лишь в страшном сне могла привидеться, да и сейчас он в ней пока не нуждался. Амбиции призывали его свершениям: к богатству, высокому положению, статусности и исполнению мечты. Гонки, скорость, машины - вот к чему лежало его сердце, а не к верности и пеленкам, он ведь только начал жить, почувствовал вкус свободы воли.
Как хотелось добиться в жизни чего-то, доказать ей и всем остальным каков он есть, пресечь разом всю эту нудную болтовню о разумности желаний, о том, что трудиться, придется долго, работать на мечту. Нет, это не для Глеба, он готов ждать только в скорой перспективе, чтобы постараться и получить, наверняка, нахрапом, в блеске восхищенья. Вот почему оставил все, ринулся на амбразуру неизвестности в чужой город поддавшись словам Вятского. И пускай не вышло, ничего, он это все так не оставит, обязательно получит свое, расшибется в лепешку, но станет тем, кому все однажды позавидуют. И гонять будет не хуже чем теперешние чемпионы "Формулы-1", он своего не упустит, только чуть придется подождать.
Вот такие именно мысли и блуждали в его голове, ничуть не теряя уверенности в правоте и непременном исполнении. И чем больше неудач он терпел, тем только больше верил в то, что однажды все резко изменится в его непростой жизни.
– Ну, в твоем возрасте и с малым опытом это вполне нормально бояться снегопадов, - нарочито дельным видом подчеркивая разницу между ними, наконец, отозвался Ивлев, даже не поворачивая головы к попутчице, но остро чувствуя ее нервозность из-за его затяжного молчания.
Вятская только обиженно закусила губу, не зная что и ответить. В другое время и не с ним она может и взялась бы спорить, только ведь тут то, на такое пойти невозможно. Девушка досадливо отвернулась к окну, снова задумавшись. Глеб тихонько посмеивался, ожидая очередной попытки. Ночь обещала быть не скучной.
И словно в подтверждение последнего вывода Анюта как бы невзначай помогла шубке сползти с плеча, не просто оголяя его, а обнажая по той простой причине что под нею оказался только легкомысленный топ с тонкими тесемками, завязанными в бант на шее. Глеб ухмыльнулся, скосив взгляд на девицу, и легко набросил равнодушную маску на лицо. Тогда шубка сползла и со второго плеча, а после отсутствия видимой реакции и невнятного пыхтения, ненавязчиво оказалась отброшенной на задние сиденье с увещеванием по поводу жары в салоне. Водитель согласно кивнул ни взглядом, ни жестом не выказывая интереса к ее манипуляциям с одеждой.