Путь врат. Парень, который будет жить вечно
Шрифт:
– И среди них нет врачей?
– Нет, – уверенно ответила Соль. – Единственное существо на всей Лесистой планете Теплого Старого солнца номер Двадцать Четыре, которое можно назвать врачом в твоем понимании, это подобие человека Зигфрид фон Психоаналитик, который, как вы выражаетесь, «лечит» людей, какими бы иными делами при этом ни занимался.
Стэн вздохнул; он решил больше не пытаться разгадать, что такое для хичи эта «клиника». Вместо этого он сказал:
– Он очень добрый.
– Согласна, да.
– И я знаю, что он занят. С его стороны было очень мило специально прийти к нам.
– Он к вам не приходил, – вежливо поправила его
Это заставило Стэна почесать в затылке и нахмуриться. Он повернулся и посмотрел в лицо Соль.
– Соль, – сказал он, – бывают времена, когда я совсем не понимаю, что вы хотите сказать. Зачем здесь фон Психоаналитик? Если точно?
Она виновато подергала пальцами.
– Абсолютно точно не знаю, но в целом его присутствие здесь связано с двумя личностями. Одна – человеческая личность Джель-Клара Мойнлин, вторая – виртуальная человеческая личность по имени Гипатия. Ты знаком с ними?
– Мойнлин я, конечно, знаю. – На Стэна это имя произвело впечатление. – Все знают, кто она. Была когда-то подругой Робинетта Броудхеда. Очень богата. Что она здесь делает?
– Помнишь предыдущее обсуждение, Стэн? Фон Психоаналитик привел сюда Мойнлин для восстановления соразмерности, о чем мы уже говорили. Состояние соразмерности утрачено при тяжелом ущербе, понесенном вашей планетой. Это ты тоже помнишь? – И затем, глядя мимо него, добавила: – Однако нам больше нет необходимости из вежливости поддерживать беседу. Эстрелла, которую ты любишь, возвращается.
Повернувшись, Стэн увидел, что она идет к нему, протянув руки. На ее лице было одновременно счастливое и слегка испуганное выражение.
– Это правда, милый, – сказала она. – У нас будет ребенок.
Стэн серьезно воспринимал подозрения Эстреллы. И все равно ее слова осязаемо обрушились на него. К тому же то, что теперь об этом знают не только они, делало событие еще более реальным.
– Совершенно верно, – подтвердил, широко улыбаясь, фон Психоаналитик. – Я оцениваю возраст эмбриона в тридцать пять дней, и, насколько могу определить, он во всех отношениях абсолютно здоров. Конечно, – тут же добавил он, – я прежде всего психоаналитик, а не медик. На самом деле вам вскоре понадобится гинеколог. К счастью, Клара говорит, что знает подходящего, – я полагаю, вы знаете, кто такая Клара? Джель-Клара Мойнлин. Она много времени уделяет благотворительности.
На этот раз Стэн ответил только:
– Да.
– Уже какое-то время Клара финансирует программу реабилитации женщин, в жизни которых произошло несчастье. Она оплачивает расходы по их эмиграции в Ядро и совершенно уверена, что совсем недавно отправила сюда женщину-гинеколога. Сейчас это проверяет ее корабельный мозг.
– Очень мило с ее стороны, – сказал Стэн: его поразила мысль, что нужно заплатить, чтобы прилететь в Ядро.
– Она хорошая, – сказала ему Эстрелла. – Она немного расстроена… понимаешь, со всеми ее бедами нельзя ее в этом винить… но знаешь, она составляла мне компанию, пока доктор фон Психоаналитик готовил мою… гм… процедуру.
– Да, – подтвердила фон Психоаналитик. – И кое-что еще. Я упомянул при ней, что вы устали от пищи хичи. Так что она приглашает вас обоих на обед.
Квартира Джель-Клары Мойнлин размещалась не в самом «институте», но очень близко. У дверей их ждала темноволосая черноглазая женщина в рубиновом ожерелье и платье, оставлявшем обнаженным левое плечо.
– Добро пожаловать, – сказала она не слишком приветливо. – Меня зовут Гипатия. Доктор Мойнлин ждет вас на веранде.
Дверь раскрылась, приглашая, хотя Гипатия ее не коснулась, но тут Стэн вспомнил, что нематериальный корабельный мозг вообще не может касаться чего бы то ни было. Однако Гипатия отступила в сторону, пропуская их внутрь.
Войдя, они ошеломленно застыли.
– Стулья, – благоговейно прошептал Стэн, а Эстрелла добавила:
– И посмотри – настоящий стол!
Но это было далеко не все. Покрытый мрамором пол усеивали пушистые шкуры. На стенах полки: на одних – небольшие чаши и статуэтки, на других настоящие бумажные книги. Перед подлинным камином с подлинным пламенем, пожиравшим подлинное гигантское полено, стоял диван, способный вместить целую семью, – он даже достаточно велик, подумал Стэн, чтобы создавать новую семью, и с гораздо большим удобством, чем когда-либо приходилось им с Эстреллой.
Гипатия ошибалась относительно местонахождения своей хозяйки. Джель-Клара Мойнлин была не на большой, тонущей в цветах веранде в конце комнаты. Она стояла у дивана и держала в руках одну из старомодных книг.
– Еще раз здравствуй, Эстрелла, – сказала она. – А вы, должно быть, Стэн.
Они обменялись рукопожатием. Ее рука была теплой, пожатие – крепким, и, прежде чем выпустить его руку, она сжала ее на прощание. Но в ее внешности было что-то необычное. Стэн знал, как выглядит Джель-Клара Мойнлин, потому что все это знают. Брови, как им и положено, темные и густые, и черты лица те же, что он видел на тысячах экранов: «Джель-Клара Мойнлин, спасшаяся из черной дыры», «Джель-Клара Мойнлин финансирует программу строительства жилья для десяти тысяч бездомных», «Джель-Клара Мойнлин в шестой раз подряд признана самой знаменитой женщиной галактики». Но этот вариант Джель-Клары Мойнлин выглядел старше и полней, чем на снимках и экранах; это не означало, что прошло много времени: просто она перестала пытаться скрывать его действие. И хотя лицо ее было дружелюбным, одновременно оно было очень печальным.
Однако Клара взяла себя в руки.
– Садитесь, – гостеприимно сказала она и потом, заметив, что Эстрелла через приоткрытую дверь заглядывает в соседнюю комнату, спросила: – Или вы предпочитаете вначале ознакомительный тур?
Эстрелла немедленно ответила:
– Тур, пожалуйста!
Стэн предпочел бы обещанный обед – обед из пищи людей, но, когда он увидел ванную Клары (обычную большую ванну, джакузи и душ с двенадцатью головками не оставляют без внимания ни одну часть тела), и ее гардеробную (трехстворчатое зеркало над рядами всевозможных духов, пудр и кремов, которые Клара больше не употребляла), и – главное – ее спальню, он почти забыл об обеде. Кровать на четырех столбиках. Хотя, насколько Стэну было известно, Клара в настоящем не собиралась делить ее ни с кем, такая кровать легко вместила бы целую оргию.
Все это просто показывает, что можно сделать, имея неограниченные средства, подумал он, не в состоянии сдержать легкую зависть.
Если у Эстреллы тоже было такое чувство, она никак себя не выдала.
– Можно? – попросила она и, когда Клара кивнула, сразу упала на постель и принялась подпрыгивать, как маленькая.
Клара улыбалась.
– А вы, Стэн? – спросила она. – Хотите опробовать?
Он отрицательно покачал головой. На самом деле он хотел, но не в присутствии хозяйки постели. Клара несколько мгновений разглядывала его, потом удивила, потрепав по плечу.